Мешади Азизбеков

Мешади Азиз-бек-оглы Азизбеков (азерб. مشه‌دی عزیزبه‌ی‌اوو, Məşədi Əziz bəy oğlu Əzizbəyov; 6 [18] января 1876, Баку — 20 сентября 1918, 207-я верста Закаспийской железной дороги, между станциями Перевал и Ахча-Куйма) — видный деятель революционного движения в Азербайджане, один из первых марксистов-азербайджанцев; один из основателей группы «Гуммет», являлся членом РСДРП(б) и ЦК Персидской социал-демократической партии, гласный Бакинской городской думы, Губернский комиссар и заместитель комиссара по внутренним делам Бакинского СНК (1918). Казнён в числе «26 бакинских комиссаров».

Биография

Юность

Мешади Азизбеков родился в 6 (18) января 1876 года в доме № 107 по улице Азиатская (в последствие ул. Петра Монтина, ныне улица Аловсата Кулиева, дом № 105) города Баку в семье мастера-белокаменщика Азизбека Азизбекова (1844-1889). Его отец погиб в 1889 году в сибирской ссылке.

В 1893 году М. Азизбеков окончил реальное училище в Баку. Намереваясь продолжить образование, он отправился в Петербург, где поступил в Институт гражданских инженеров. Не имея средств для пропитания, Азизбеков ходатайствовал перед Кавказским учебным округов и Бакинским городским головой о предоставлении ему одной из немногих стипендии, но в этой просьбе было отказано. Данное обстоятельство вынудило его заняться частными уроками. В студенческой среде М. Азизбеков пользовался большой любовью и уважением. Его даже избрали руководителем землячества студентов-азербайджанцев высших учебных заведений Петербурга. Один из его друзей по вузу, инженер Я. Б. Саркисбеков писал в воспоминаниях:

Перебиваясь сам кое-как уроками и случайно работой, он старался помочь и другим, и нередко его единственная ценность — серебряные часики путешествовали по петербургским ломбардам, загнанные туда для выручки голодающего товарища. Кристаллически честный, бескорыстный, т. Мешади пользовался особым уважением студентов-кавказцев.

Во время своей учёбы в Петербурге, М. Азизбеков активно участвовал в студенческих и общереволюционных выступлениях того времени. Так, в 1896 году он побудил студентов-мусульман принять участие в общем студенческом движении по поводу самосожжения курсистки М. Ф. Ветровой в Петропавловской крепости. Демонстранты собрались у Казанского собора, чтобы отслужить панихиду, но полиция запретила им делать это. Тогда М. Азизбеков обратился к студентам со словами «Нет попа, отслужим гражданскую» и вышел вперёд. В конечном итоге эта демонстрация закончилось столкновением манифестантов с полицией. Мешади Азизбекова арестовали как одного из руководителей акции протеста и поместили в одиночную камеру Петропавловской крепости. В дальнейшем он принимал также участие в демонстрации в Исаакиевском соборе, за что был посажен в тюрьму «Кресты».

В годы учёбы он изучает произведения основоположников марксизма. Характеризуя влияние произведений революционных демократов на формирование своего мировоззрения Мешади Азизбеков говорил: «Если моя первая мать Сальминаз, то вторая мать — Чернышевского «Что делать?». Обе они меня воспитали и вырастили». Здесь, в Петербурге, в 1898 году, он вступает в РСДРП. Немецкий историк Йорг Баберовски впоследствии относил М. Азизбекова к национал-коммунистам. Несколько раз Мешади Азизбеков выезжает в Баку. Так, в 1898 году, по просьбе матери, он на короткое время приехал домой, и включился в революционную работу рабочих кружков. В другой свой приезд он принял участие в политических выступлениях. Театральный деятель, актёр М. Мурадов в своих воспоминаниях писал: «в 1902 году вышли мы с репетиции с артистом Араблинским и увидели, что по улице против нынешнего АСПС идёт демонстрация с красными знамёнами. Впереди них Азизбеков с пением революционных песен. Они шли по середине улицы. Мы с Араблинским последовали за ним по тротуару. Когда подошли к нынешнему Баксовету, сразу выскочили верховые казаки и въехали в ряды демонстрантов». В 1908 году он окончил Петербургский технологический институт.

Участие в Первой русской революции

В связи с русско-японской войной технологический институт в конце 1904 года был временно закрыт. М. Азизбекову пришлось прервать учёбу и вернуться в Баку. После возвращения домой «за невнесение платы за право слушания лекций в 1905 г. был уволен из института». В начале 1905 года он устроился на работу на баиловскую электростанцию Акционерного общества «Электрическая сила». Его приезд совпал с началом Первой русской революции. Страну охватили массовые выступления против монархии. Мешади Азизбеков принимал активное участие в революционных событиях 1905—1907 годов. В это же время он вступил в социал-демократической группу «Гуммет», и в дальнейшем был одним из её руководителей. Как гласило жандармское донесение, М. Азизбеков был «видным деятелем этой организации».

В 1905 году по инициативе М. Азизбекова в Баку создается «Общество мусульманских драматических артистов» («Хамийэт»), которым руководил М. А. Алиев. В декабре того же года возникла организация учащихся-азербайджанцев под названием «Ухуввет» («Братство»), где гумместы, в том числе М. Азизбеков, вели социал-демократическую агитацию. В 1906 году он основал боевую организацию среди мусульманских рабочих «Бегиц Пусред» («Знамя Свободы»). М. Азизбеков стоял во главе «Бакинского комитета помощи иранским революционерам», оказывавший поддержку федайинам Саттар-хана. Его квартира стала главным складом оружия и нелегальной литературы, посылаемых в Иран. В то время её именовали «Штабом боевой дружины». По заданию Бакинского комитета в мае 1908 года он отправился с нелегальным грузом на пароходе в Решт. Серго Орджоникидзе назвал М. Азизбекова борцом, беззаветно преданным «революционному делу освобождения мусульман».

В годы реакции. Городская дума

Мешади Азизбеков сочетал нелегальные и легальные формы работы. Он поддерживал связи с представителями азербайджанской интеллигенции, активно участвовал в деятельности культурно-просветительного общества «Ниджат» («Спасение»). В мае 1908 года его избрали товарищем (заместителем) председателя правления этого общества, а в ноябре он вошёл в финансовую комиссию общества «Ниджат». На организованных при обществе вечерних курсах, он проводил большую педагогическую и политическую работу, состоял в управлении школьной комиссии общества, организовал ряд воскресных школ для рабочих-азербайджанцев, где сам преподавал и читал лекции. Большое внимание он уделял театральной деятельности общества. Актёр театра и кино, народный артист СССР Мирза Ага Алиев вспоминал:

Как только товарищем председателя общества «Ниджат-маариф» стал Азизбеков, работа этого общества особенно улучшилась. Руководители бакинских театральных кружков созываются на совещание и М. Азизбеков предлагает им создать единый театр при этом обществе. Это прекрасная инициатива обеспечивает создание хорошей театральной труппы в Баку. С этого времени актёры получают зарплату от общества, выезжают в рабочие районы с постановками. Общество «Ниджат-маариф» выделяло деньги и оказывало материальную поддержку нуждающимся актёрам. М. Азизбеков намеревался помочь мне и Араблинскому отправиться на учёбу в Москву. К сожалению, эта его инициатива не была поддержана реакционными элементами общества «Ниджат-маариф».

В декабре 1911 года М. Азизбекова избрали гласным Бакинской городской думы. Он получил за 642, против 432 шара. С. М. Эфендиев писал: «С проведением же его в гласные Бакинской думы, он стал центральной фигурой во всех вопросах, касающихся городской бедноты и мелких ремесленников. Не было жалобщика среди обращавшихся к нему лиц, по делу которого Мешади не ходатайствовал бы перед тем или иным «тузом» или организацией. Эта серая, будничная, по размерам мелкая, но в общей сложности благодарная работа заслужила ему всеобщую любовь и славу популярного народника среди всего беднейшего класса населения... К нему ходили в дом, к нему обращались за помощью и на улице... Азизбеков всех выслушивал, писал им заявления, обходил учреждения, ходатайствуя по делу того или иного бедняка, заступался за них вопреки интересам и воле всесильных богачей». С думской трибуны он выступал против политики царского режима и нефтепромышленников, поднимал вопросы социально-экономического характера; уделял также внимание благоустройству города, просвещению.

Будучи гласным Бакинской думы, М. Азизбеков требовал увеличения заработной платы служащим, оказания материальной помощи городской бедноте, освобождения её от налогов. Поскольку Баку испытывал недостаток в питьевой воде, то Азизбеков настаивал на быстрейшем проведении Шолларского водопровода. Он также требовал сооружения в городе электрического трамвая и резко возражал против передачи данного строительства иностранным концессионерам. Азизбеков возмущался: «Почему думают, что мы неспособны построить трамвай?... Есть люди опытные, специализировавшиеся на этом деле, имеющие крупную практику, и мы можем рассчитывать на них». В мае 1912 года он потребовал отвода участка для строительства школы в одном из районов Баку. 11 сентября того же года им был поднят вопрос о выделении средств для сооружения здания политехникума. По его настоянию Городская дума постановила: «выразить пожелание, чтобы в учебных заведениях было обращено внимание на местные, особенно мусульманские языки».

Мешади Азизбеков участвовал в переписи населения Баку в 1913 году; являлся членом статистической комиссии городской думы. Осенью 1914 года М. Азизбеков поступил преподавателем в частную гимназию А. П. Емельянова, причём он отказался от оплаты в пользу учащихся-сирот.

Революция и гражданская война

После Февральской революции большевистские организации, в том числе организация «Гуммет», вышли из подполья. Первоначально организация располагалась в здании Бакинского реального училища, в то время как почти все остальные мусульманские общественно-политические организация были сосредоточены в здании мусульманского благотворительного общества. В результате настойчивых требований М. Азизбекова, обращённых к председателю Мусульманского национального комитета Алимардан-беку Топчибашеву, последний был вынужден отвести для «Гуммет» одну большую комнату на третьем этаже здания.

На конференции «Гуммет», состоявшемся в начале марта 1917 года в Баку, был создан Временный комитет в составе Н. Нариманова, М. Азизбекова, Г. Султанова, Д. Буниатзаде и М. Исрафилбекова. На собрании гумметов в июне того же года М. Азизбеков был избран одним из 13 членов постоянного органа «Гуммет».

Бакинская коммуна

2 (15) ноября 1917 года, спустя неделю после падения Временного правительства в Петрограде, в Баку был сформирован Бакинский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов (Баксовет). В апреле 1918 года Бакинский Совет при поддержке вооружённых отрядов армянской партии «Дашнакцутюн» в результате кровопролитных мартовских событий утвердил свою власть в Баку. Отмечается, что во время мартовских событий Азизбековым были образованы «комитеты спасения», благодаря которым удалось спасти тысячи азербайджанцев; он также смог защитить от поджога и разрушения фабрику Г. З. Тагиева. В те дни по решению Комитета революционной обороны Баку Мешади Азизбеков был назначен комиссаром по охране мусульманской части города. В Бюллетене Комитета революционной обороны было опубликовано подписанное М. Азизбековым воззвание к населению города, гласившая:

Комитет революционной обороны г. Баку и его районов назначил меня комиссаром по охране мусульманской части города. На основании этого, обращаюсь к населению моего района, без различия национальностей с просьбой не выезжать из одной части в другую. Мною будут расставлены красногвардейцы, будет обеспечено полное спокойствие и гарантия в сохранности жизни, имущества и чести населения без различия национальностей.

По мнению Э. Исмаилова этим обращением М. Азизбеков «дал понять азербайджанцам, что отныне является гарантом их безопасности, и что отныне им не стоит опасаться репрессий». Комитет революционной обороны направлял его с отрядом красногвардейцев в Сураханский район, где им были приняты меры по восстановлению «революционного порядка». После мартовских боёв М. Азизбеков приступил к организации восстановления спокойствия и порядка в порученном ему районе. В обращении к населению он дал указание комиссарам милицейских участков района «принять самые строгие меры против мародёров, насильников, воров».

25 апреля на заседании Бакинского совета был образован Бакинский Совет народных комиссаров (Совнарком), состоящий из большевиков и левых эсеров. М. Азизбеков вошёл в состав Бакинского СНК, где он занял должность губернского комиссара и заместителя наркома внутренних дел. С мая 1918 года — также председатель исполкома Совета крестьянских депутатов Бакинского уезда.

Для организации и сплочения крестьянских масс при Бакинском Совете была образована Иногородняя комиссию, которую возглавили М. Азизбеков, М. Исрафилбеков, Б. Сардаров и М. Мамедъяров. По мнению же Э. Исмаилова, Мешади Азизбеков понимал необходимость «оградить мусульманское население от агрессии армянских банд», а для этого ему следовало перехватить инициативу у С. Шаумяна в деле о признании мусульманами Советской власти. В связи с этим, по мнению автора, он и предпринял экспедиционную поездку по апшеронским селениям. В течение апреля, за короткое время, Мешади Азизбеков побывал практически во всех сёлах Апшерона. Везде крестьяне выносили решения о признании Советской власти и об организации Советов. Об организационно-пропагандистской работе М. Азизбекова газета «Бакинский рабочий» писала:

«Назначенный на днях губернским комиссаром наш товарищ Мешади Азизбеков со свойственной ему энергией принялся за организацию крестьян в мусульманских деревнях. В течение нескольких дней он объездил уже целый ряд селений, в которых он выступил от имени Советской власти, призывал порабощенные мусульманские массы к борьбе со своими классовыми противниками, к дружной работе с российской демократией. Кипучая деятельность т. Азизбекова дала уже большие результаты. В Исполнительный комитет поступают один за другим приговоры сельских обществ, признающих власть Советов».

Помимо сёл Бакинского уезда, Мешади Азизбеков объезжал также селения Шемахинского уезда. Сохранились воспоминание его личного секретаря А. Р. Ахундова:

Я был личным секретарем М. Азизбекова с февраля 1918 г. Вместе мы ездили в тот год в Шемахинский, Хизинский районы по созданию Советов. В сел. Халандж Хизинского района духовенство пыталось сорвать собрание крестьян, подорвать их веру в Советы, к личности посланца Бакинского Совнаркома.

Когда в мае 1918 г. мы с М. Азизбековым и группой красногвардейцев приехали в то село, крестьяне заявили о своём недоверии к М. Азизбекову. Шнырявшие в толпе провокаторы, пытаясь спровоцировать столкновения, выкрикивали в адрес Мешади обвинения, называли его предателем исламской веры. Азизбеков с присущим ему спокойствием начал свою речь так тихо, что даже противники вынуждены были замолчать, чтобы услышать его. Мешади Азизбеков начал с вопроса, являются ли крестьяне хозяевами земли, предлагал ли кто-нибудь им взять её в собственность. Вопрос вызвал растерянность, и крестьяне стали кричать на тех, кто пытался помешать Азизбекову говорить.

А говорил он убедительно, рассказывал о том, что в России крестьяне уже получили землю. Из толпы спросили: «А кто дал им землю?» Мешади ответил: «Ленин, революция, Совет Народных Комиссаров, а вы создайте ваш крестьянский Совет, изберите своего представителя - пусть приезжает в Баку, там скоро соберутся делегаты от крестьян и решат, как отобрать у богатых земли и передать вам - крестьянам».

Долго говорил Мешади. Собрание приняло резолюцию о признании Советов. А потом, из дома, где остановился Мешади, почти до утра не уходили крестьяне, засыпали его вопросами.

Уже три дня мы были в пути, одежда Мешади от пыли стала серой, лицо устало, глаза запали, но он терпеливо всех выслушивал и отвечал. Мешади развеселился и от души хохотал, а это он всегда любил и смеялся громко, запрокинув голову, когда один из крестьян сказал: «Говорят, что если земли будут общими, жёны тоже. Это правда?» Мешади ему ответил: «Для нас, большевиков, земля священна. Родина священна, революция священна, любовь священна, значит и семья священна. Не верьте провокаторам».

31 июля 1918 года Бакинский совнарком заявил о сложении своих полномочий. Власть в Баку с 1 августа 1918 года перешла в руки нового правительства — Временной диктатуры Центрокаспия и Президиума Временного исполнительного Совета рабочих и солдатских депутатов (Диктатура Центрокаспия), сформированного блоком правых социалистов. На пятый день после сдачи власти Бакинским СНК, несколько товарищей собрались у Джапаридзе. Здесь Алёша высказался относительно дальнейшего пребывания в городе. По воспоминаниям Г. Мусабекова: «Тут покойный Мешади Азизбеков со слезами на глазах стал возмущаться: — Я верный солдат революции. Я должен здесь остаться. Он был в отряде Петрова, там и остался».

К началу августа турецкие и мусаватистские войска вплотную подошли к Баку. Солдаты воинских частей Диктатуры Центрокаспия не смогли выдержать натиск наступавших и, покинув свои позиции, в панике разбежались. Лишь в результате вмешательства коммунистов и руководителей Бакинского Совнаркома удалось спасти положение. В тот момент по предложению Мешади Азизбекова практические все ответственные советские и партийные работники с оружием в руках вышли на позиции в Чемберекенде и других районах города. Наряду с другими партийными функционерами, на фронт пошёл и сам Азизбеков. Несмотря на некоторый успех, обстановка как в городе, так и на фронте, оставалась тяжёлой. 12 августа на Петровской площади состоялась общебакинская партийная конференция коммунистов, на которой обсуждался вопрос дальнейших действий. М. Азизбеков был одним из немногих, кто выступил за то, чтоб остаться в Баку, вести агитацию среди рабочих, отвоевать власть у меньшевиков, правых эсеров и дашнаков и самим организовать оборону города. Однако подавляющее большинство участников конференции приняло решение об эвакуации в Астрахань.

В ночь с 13 на 14 августа 17 пароходов, на которых были погружены советские вооружённые отряды, а также партийные и советские работники, вышли в море. Около острова Жилой они были остановлены военными судами Диктатуры Центрокаспия и под угрозой вынуждены были вернуться обратно. По их прибытию всех красноармейцев разоружили. М. Азизбекова же арестовали в числе 35 руководящих партийных работников. Арестованных посадили в Баиловскую тюрьму.

Последние дни. Гибель

Установить последние дни жизни Мешади Азизбекова в деталях довольно сложно, поскольку его смерть рассматривалась в рамках общей гибели «26 бакинских комиссаров». В ночь с 14 на 15 сентября, во время штурма города, остававшемся на свободе А. И. Микояну удалось добиться от «Центрокаспия» освобождения находившихся в Баиловской тюрьме 35 арестованных. В сопровождении конвоя солдат все арестанты двинулись из Баилова на пристань. После того, как они попали под обстрел, конвой разбежался. Оказавшись на свободе, бывшие узники продолжили свой путь на пристань. Пароход «Севан», который должен были их вывести в Астрахань, они в порту не обнаружили и пошли в город. В городе им повстречался Татевос Амиров, брат редактора газеты «Бакинский рабочий» Арсена Амирова (он также находился среди освобождённых — прим.), который отступал со своим отрядом из Баку. Он предложил им погрузиться на пароход «Туркмен», на что они согласились. На пароходе находилось много беженцев. Помимо комиссаров, на судно также погрузились несколько бойцов из отряда Т. Амирова, дашнакские офицеры со своими солдатами и два английских офицера — майор Суттор и унтер-офицер Буммер. Вначале судно взяло курс на контролируемую большевиками Астрахань, но затем направилось в Красноводск, находившийся в то время под властью эсеро-меньшевистского Закаспийского временного правительства.

К вечеру 16 сентября пароход подошёл к рейду Красноводска, но был остановлен портовым баркасом «Бугас» с вооружёнными людьми. Два английских офицера и один дашнак с георгиевскими крестами попросились сойти на берег, что они и сделали. Утром следующего дня баркас препроводил пароход к нефтеналивной пристани Урфа, расположенный в нескольких километрах от Красноводска. На берегу находились англичане, милиция и сошедшие накануне английские и дашнакский офицеры. Спустя пятнадцать лет, в 1933 году, британский генерал Маллесон, руководивший в то время британской военной миссии в Индии, Афганистане и Закаспийской области, напишет:

"Рано утром беспроволочный телеграф Красноводская известил нас об их прибытии. Это была новость первостепенной важности. Группа крупнейших агитатор России внезапно очутилась на нашем берегу, и было очень возможно, что страна с непостоянным, колеблющимся населением снова очутится на стороне большевиков. Что бы случилось тогда с нашим планом? Какова была бы судьба наших войск? Они обладали страшным оружием — силой агитаторского таланта, благодаря которому массы переходили на их сторону и возникали новые большевистские восстания."

Причалив, «Туркмен» начал разгрузку пассажиров. По сведениям С. М. Эфендиева Мешади Азизбеков подозвал к себе командира парохода, вручил ему свой паспорт и попросил его передать матери со словами: «Пусть меня не ждут. Я больше не вернусь...».

С. Шаумян предложил всем смешаться с беженцами, попытаться пройти через контрольные пункты, пробраться в город и скрыться там, а затем добраться до Астрахани или Ташкента. В своих мемуарах А. Микоян писал, что ему (Микояну) удалось проскочить два контрольных пункта, но при подходе к третьему его остановил один из служащих порта. Затем этот человек препроводил его к пристани, где стоял небольшой пароходик «Вятка». На пароходике он увидел М. Азизбекова, С. Шаумяна, супругов Джапаридзе и Фиолетова с женой. По воспоминаниям А. Микояна:

Я увидел, как Азизбеков спустился в нижнее помещение парохода с чайником в руках. Вскоре он поднялся на палубу и, держа чайник и стаканы, довольно бодро сказал:
— Друзья, я приготовил вам хороший чай. Давайте пить.
По всему его поведению было видно, что он хотел подбодрить товарищей, создать у них хорошее настроение.

Как позже писал Микоян, «среди беженцев были провокаторы (в первую очередь человек с георгиевским крестом), которые знали в лицо многих наших товарищей, и полиция задерживала и препровождала их на «Вятку»». Старший сын С. Шаумяна — Сурен Шаумян на суде по делу главы Закаспийского временного правительства Ф. Фунтикова показал, что свою роль здесь сыграл адъютант Т. Амирова — Рубен Гегамян, который указал начальнику красноводской милиции Ф. К. Алания на комиссаров. Арест сопровождался в течение почти трёх часов. Всего было арестовано тридцать семь человек. Некоторых, в том числе М. Азизбекова, особенно тщательно обыскивали. При обыске, у Г. Корганова был отобран список с именами двадцати пяти лиц, находившихся с ним в бакинской тюрьме. Являясь старостой, Корганов по этому списку распределял продукты среди заключённых. Среди имён значилось также имя Мешади Азизбекова. Красноводские власти приняли список Г. Корганова за руководящих деятелей Бакинской коммуны.

Было принято решение отправить всех арестованных в Красноводск. Их разделил на две группы: 16 человек были помещены в арестный дом, остальные 21 — в Красноводскую тюрьму. Мешади Азизбеков содержался в Красноводской тюрьме. Начальник тюрьмы Истомин в докладной записке от 20 апреля 1920 года, указал, что двадцать один человек были им заключены в тюрьму согласно постановлению № 1507 Красноводского стачечного комитета от 17 сентября 1918 года за подписями заместителя председателя Стачкома Кондакова и секретаря Белана, и они «как государственные преступники содержались в камере № 3 под усиленным караулом, присланным... стачкомом. Лица эти приняты и записаны под номерами 53 — 73». С. Шаумян, П. Джапаридзе, А. Микоян, братья Амировы, И. Фиолетов и другие находились в арестном доме. Однако, из воспоминаний А. Микояна вытекает, что Мешади Азизбеков также находился в арестном доме. В своих воспоминаниях, в частности, А. Микоян писал, что в камере Мешади Азизбеков внешне вёл себя непринуждённо, улыбался и даже шутил. Расположившись на нарах, он вместе с Джапаридзе, Фиолетовым и Амировым играл в преферанс.

Ночью 20 сентября восемнадцать арестованных, в том числе М. Азизбекова, чьи имена фигурировали в списке Г. Корганова, вывели из камеры № 3 и отправили к арестному дому. В самом арестном доме были отобраны восемь человек (семь из списка Корганова и Т. Амиров). Таким образом всего из камер было выведено двадцать шесть человек, впоследствии вошедшие в историю как «26 бакинских комиссаров». Комиссары в сопровождении усиленной охраны двинулись в сторонку Красноводского вокзала. Здесь их посадили в почтовый вагон экстренного поезда, который отправился в путь с потушенными сигнальными огнями, без кондукторской бригады. На рассвете 20 сентября поезд остановился на 207-версте между телеграфными столбами № 117 и № 118, на перегоне между станциями Ахча-Куйма и Перевал. В этом месте Мешади Азизбеков был жестоко казнён вместе с ещё двадцатью пятью людьми.

Семья и родственники

У Мешади Азизбекова были два сына сын — Азизага и Аслан. О последней встрече с отцом Аслан Азизбеков вспоминал: «18 мая в городе стало неспокойно. Нашу семью отправили в Шувеляны к родственникам. Отец много и напряжённо работал, и мы его не видели. Через месяц он неожиданно приехал, но ненадолго — на два часа. Эти два часа он посвятил нам, детям. Несмотря на уговоры родных, близких — не уезжать, особенно своей матери (ведь Мешади был единственным сыном), отец сказал: «Моё место там, где мои товарищи». Он успокаивал родных, говоря, что с ним ничего не случится, просил беречь и воспитывать детей. Это была последняя встреча. Больше я своего отца не видел».

Старший сын Азизага Азизбеков сделал военную карьеру и получил звание генерал-майора интендантской службы. В годы Великой Отечественной войны он являлся заместителем начальника тыла Красной Армии. При Багирове работал заместителем председателя Совета Министров Азербайджанской ССР. Однако вследствие злоупотребления своими должностными полномочиями Азизага Азизбеков в 1948 году был снят с работы и выведен из рядов КПСС.

Внучка — Пюстаханым Азизбекова являлась историком, академиком АН Азербайджанской ССР. Работала директором Музея истории Азербайджана.

Что касается дальних родственников, то внучка двоюродного брата М. Азизбекова — Наиля Азизбекова, директор конного клуба «Джанаи». Её сын Джанибек погиб в 1994 году во время Карабахской войны на Муровдаге вместе со всем батальоном.