Пётр Лавров

Пётр Лаврович Лавров (псевдонимы Миртов, Арнольди, и др.;2 [14] июня 1823, Мелехово, Псковская губерния — 25 января [6 февраля] 1900, Париж, Франция) — русский социолог, философ, публицист и революционер.

Один из идеологов народничества.

Биография

По происхождению дворянин. Отец, Лавр Степанович, — участникОтечественной войны 1812 года, личный друг А. А. Аракчеева, полковник артиллерии в отставке. Мать (урождённая Гандвиг) — из обрусевшего шведского рода. Получил хорошее домашнее образование, с детства владел французским и немецким языками (в кругу его чтения — книги из французской библиотеки отца). В 1837 поступил в артиллерийское училище в Петербурге (1837—1842 гг), где считался лучшим учеником М. Остроградского, академика военных наук. После окончания училища в 1842 был оставлен при нем репетитором . Самостоятельно изучал литературу по общественным наукам, в частности познакомился с произведениями социалистов-утопистов, писал стихи и проявил исключительные способности к математике и тягу к знаниям в целом, без которых

человек ничто… он наг и слаб в руках природы, он ничтожен и вреден в обществе

— Из дневника

В 1844 году, после окончания высших офицерских классов, оставлен при училище репетитором математических наук, что положило начало его военно-преподавательской карьере — в Петербургской Михайловской артиллерийской академии (с 1858 — полковники профессор математики), в Константиновском военном училище (с 1860 наставник-наблюдатель). Во время Крымской войны находился под Нарвой, хотя, как писал в автобиографии (от третьего лица), «ни в каких военных действиях ему участвовать не случилось».[1] В 1847 г. Лавров женился на слывшей красавицей вдове с двумя детьми, титулярной советнице А. Х. Ловейко (урождённой Капгер; немке по происхождению), что лишило его материальной поддержки со стороны отца. Необходимость содержать большую семью (у Лаврова только своих было четверо детей) и острая нехватка жалованья заставляют его писать специальные статьи для «Артиллерийского журнала» и подрабатывать репетиторством. После смерти отца (1852) и старшего брата Михаила жизнь в материальном плане становится более обеспеченной.

Лавров изучал новейшую европейскую философию, публиковал свои стихи у А. И. Герцена в сборнике «Голоса из России», участвовал в работе над «Энциклопедическим словарем», много печатался по широкому кругу вопросов: философии, социологии, истории общественной мысли, проблемам общественной нравственности, искусства, литературы, народного образования.

В 1860 году вышла в свет его первая книга «Очерки вопросов практической философии». Лавров полагал, что нравственная личность неизбежно вступает в конфликт с несправедливым обществом. Идеальным обществом по отношению к личности может быть строй, основанный на добровольном союзе свободных и нравственных людей.

В 1860-х годах принимал деятельное участие в литературе и общественной работе и в студенческом движении, сблизился с Н. Г. Чернышевским, входил в состав первой «Земли и воли». После покушения Д. В. Каракозова на Александра II был арестован, признан виновным в «распространении вредных идей», «сочувствии и близости к людям, известным правительству своим вредным направлением» (Чернышевскому, Михайлову и профессоруП. В. Павлову), и в январе 1867 года приговорен к ссылке в Вологодскую губернию (Тотьма, Вологда, Кадников), где жил с 1867 по 1870 года (см.. В Тотьме он познакомился с А. П. Чаплицкой, полькой по национальности, арестованной за участие в Польском восстании 1863-1864 годов, ставшей его гражданской женой (ум. в 1872).

В ссылке Лавровым было написано самое известное его произведение — «Исторические письма». В «Исторических письмах» содержался призыв к «критически мыслящим» и «энергически стремящимся к правде лично­стям», прежде всего молодым, проснуться, понять задачи исторического момента, потребности народа, помочь ему осознать свою силу и вместе с ним приступить к творению истории, к борьбе против старого мира, погрязшего во лжи и несправед­ливости. «Исторические письма», будучи социально-политическим произве­дением, вышли, когда революционная интеллигенция, особенно мо­лодежь, искала новые возможности приложения своих сил для уча­стия в освобождении народа: надежды Н. Г. Чернышевского на на­родное восстание после отмены крепостного права не оправда­лись; «теория реализма» Д. И. Писарева с ее культом естествозна­ния не обещала скорых результатов; заговорщическая деятельность «Народной расправы» С. Г. Нечаева была использована правитель­ством для дискредитации «ни­гилистов». Поэтому в обстановке конца 1860-х — начала 1870-х гг. это произведение Лаврова стало «ударом грома», одним из идейных побудителей для практической деятельности революционных интеллигентов.

В 1870 году при помощи Г. А. Лопатина бежал в Париж, где связался с западноевропейским рабочим движением и вступил в Первый интернационал. В целях организации помощи осажденной Парижской коммуне ездил в Лондон, где познакомился с К. Марксом и Ф. Энгельсом. В 1873—1877 годах редактирует журнал «Вперёд» и одноименную двухнедельную газету (1875—1876) — органы возглавлявшегося Лавровым направления русского народничества, так называемого «лавризма». После убийства Александра II сближается с народовольцами и в 1883—1886 годах редактирует вместе с Л. А. Тихомировым «Вестник Народной воли».

В июле 1889 году на конгрессе Второго интернационала партия Гнчак уполномочила в качестве своего представителя революционера П. Лаврова.

Последние годы жизни Лавров, не порывая связей с революционным движением (редактировал «Материалы для истории русского социально-революционного движения»), посвятил написанию теоретических трудов по истории человеческой мысли: «Задачи понимания истории» и «Важнейшие моменты в истории мысли». В его наследии, не до конца выявленном (известны 825 произведений, 711 писем; раскрыто около 60 псевдонимов), — статьи в русской легальной печати, политические стихотворения, в том числе широко известная «Новая песня» (текст опубликован вгазете «Вперёд!», 1875, № 12 от 1 июля), получившая позднее название «Рабочая Марсельеза» («Отречёмся от старого мира…»), которую А. А. Блок называл среди «прескверных стихов, корнями вросших в русское сердце… не вырвешь иначе, как с кровью…».

Лавров умер в Париже; похоронен на кладбище Монпарнас. Его последние слова: «Зовёт… живите хорошо. Кончается… кончилась моя жизнь».

Философские взгляды Лаврова

По философским своим воззрениям Лавров был эклектиком, пытавшимся сочетать в одно учение системы Гегеля,Фейербаха, Ф. Ланге, Конта, Спенсера, Прудона, Чернышевского, Бакунина, Маркса. Основной чертой его мозаичного мировоззрения был позитивистический агностицизм. С точки зрения официальной советской философии народники в лице Лаврова сделали шаг назад от Чернышевского — от материализма в сторону позитивизма.

Как историк и социолог Лавров был идеалистом и субъективистом. Процесс исторического развития он оценивал с точки зрения субъективно выбранного нравственного идеала. Историю в конечном счете делает по своей воле образованное и нравственное меньшинство («критически мыслящие личности»). Поэтому первая задача революционных деятелей — выработка нравственного идеала, к осуществлению которого им и надлежит стремиться в своей практической деятельности. Своему идеалу Лавров дал следующую формулировку: «Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости».

Морализующий и академический характер социально-политической программы Лаврова сделал его вождем правого крыла русских революционеров 1870-х гг. Революционный подъем 1870-х гг. привел к быстрой потере Лавровым его популярности и переходу гегемонии в революционном движении к бакунизму. Призывая к единству всех социалистических направлений, Лавров стремился к включению в свою систему и элементов марксизма. Несмотря на это, социализм Лаврова носил типично народнический характер (учение об особых путях развития России, о крестьянстве как носителе социалистического идеала и т. д.). Однако связь лавристов с международным рабочим движением, их большое внимание к работе среди городских рабочих привели к тому, что лавризм сыграл некоторую роль в деле подготовки кадров для первых социал-демократических кружков в России.

Отношение к искусству

В вопросах искусства Лавров первоначально (в 1850—1860-х годах) стоял на позиции чистого искусства. В 1870—1880-x годах Лавров стал ценить искусство с точки зрения соответствия его содержания идеалам революционной интеллигенции (статья «Два старика», 1872, — о В. Гюго и Ж. Мишле — и др.), не переставая говорить о «стройности формы». Реакционное искусство признается им не только вредным, но и не имеющим эстетической ценности. Лавров один из первых занялся изучением революционной и рабочей поэзии (статьи «Лирики тридцатых и сороковых годов» — о Гервеге, Эб. Эллиотеи др., 1877).

В 1890-х годы Лавров становится на точку зрения отрицания искусства как самостоятельной надстройки: единственная задача, которая по его мнению останется за искусством, — это «украшение жизненных и научных потребностей». Эта динамика воззрений Лаврова на литературу дала себя знать в статьях, посвященных явлениям западноевропейской литературы (помимо упомянутых статей — «„Лаокоон“ Лессинга», 1860, «Мишле и его „Колдунья“», 1863, «Г. Карлейль», 1881, «Лонгфелло» и «Шекспир в наше время», 1882), представляющих интерес и в том отношении, что в них раскрывается литературно-критический метод Лаврова. Порицая писателя за «отсутствие страстного и живого участия в интересах и вопросах современности» (статья «Лонгфелло»), Лавров преимущественно базировался на творчестве таких авторов с социальным уклоном, как В. Гюго, Г. Гервег, У. Уитмен и др., давая им не лишенные социальной и политической остроты характеристики.

Лавров был дворянином, ушедшим от своего класса и перешедшим на сторону крестьянства. Дворянское прошлое внесло в народническую идеологию Лаврова своеобразные ноты — теорию уплаты долга народу за привилегированное положение свое и своих предков.

Цитаты

Да, русские капиталисты и купцы, русские чиновники и сыщики, столпы и державные эксплуататоры русской империи, и у вас загорелась почва под ногами… Что вы можете противопаставить проповеди братского союза всех трудящихся, союза, который должен смести с земли русской всех паразитов, питающихся жизненными соками трудящегося народа? Не противопоставите ли вы нам идею самодержного богопамазаника, безответственного перед рабами, единого просвещенного божественным разумом среди темной толпы? Вы сами не верите уже этой полинялой тряпке…

Или не вынесите ли вы против нас хоругвь православия, этого вечного раба сильных, который никогда не протянул руку страждущему, подавленному народу русскому, этого жалкого паразита, который прожил 1000 лет на русской почве, внушив к себе лишь презрение? — Но кто и когда мог опереться на эту болотную трясину? Разве православие могло спасти кого-нибудь? У вас уже нет и не может быть принципов, и поэтому вы можете лишь опираться на силу в ваших гонениях на социалистов. Но и ваша сила вовсе не прочна и тайное сознание этой непрочности усиливает вашу панику: усиливает то озлобление с которым вы бросаетесь на всякую жертву, не разбирая насколько она опасна для вас.