Генрих Ягода сообщил Сталину о раскрытии в Ленинграде «общества педерастов». Арестовано свыше 150 человек.

Заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода доложил генеральному секретарю ЦК ВКП (б) Иосифу Сталину о раскрытии заговора «общества педерастов».

Проведенные в Москве и Ленинграде рейды раскрыли сенсационные, по мнению инициатора дела, факты. В направленной вождю записке указывалось, что гомосексуалисты занимались «созданием сети салонов, очагов, притонов, групп и других организованных формирований с дальнейшим превращением этих объединений в прямые шпионские ячейки». Аресту подверглись 130 человек.

«Актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества», бил в набат Ягода. Под главный удар, согласно расследованию чекистов, попадала рабочая молодежь, военные и моряки. По логике Ягоды, закрытые клубы гомосексуалистов могли служить лишь ширмой, надежным прикрытием шпионской деятельности. Причем били злоумышленники по самому дорогому – юношеству, в рядах которого власть стремилась воспитать образцовых советских людей. Ягода так доходчиво расписал Сталину нависшую над обществом угрозу, что тому лишь оставалось выразить глубокую озабоченность.

«Надо примерно наказать мерзавцев, а в законодательство ввести соответствующее руководящее постановление», — распоряжение вождя было адресовано видному члену политбюро Лазарю Кагановичу.

15 сентября 1933 года можно считать началом уголовного преследования лиц нетрадиционной сексуальной ориентации. Хотя ранняя советская юстиция, наоборот, дискриминации по данному признаку не предусматривала. После Октябрьской революции большую популярность получили идеи равноправия полов и сексуальной революции. Плюс новая власть стремилась выгодно отличаться от прежнего, царского режима. Консерватизм проигрывал прогрессу не только на фронтах Гражданской войны, но и в постели. Основу для изменения государственной позиции к гомосексуалам создала медицина. Врачи пытались доказать биологические, а не социальные причины однополого влечения.

«Понимая неправильность развития гомосексуализма, общество не может возлагать вину за нее на носителя этих особенностей», — рассуждали юристы того периода.

Принятая на вооружение терпимость, впрочем, мало останавливала рьяных работников ВЧК – ГПУ – ОГПУ. Не имея возможности привлечь интересующих людей за добровольное мужеложество, они приписывали обвиняемым различные «отягчающие обстоятельства» – педофилию, насилие, заражение венерическими болезнями. С течением времени политический климат менялся. Вновь появилась потребность в поиске «врагов – контрреволюционеров».

Гомосексуализм стал удобным обоснованием вины. В обществе начали объяснять «половую аномалию» пережитками «старого быта» или «родового быта» (когда дело касалось представителей южных регионов). «Сексуальное отклонение» чуждо рабочим и крестьянам, уверяли просветители. Было важно воспитать среди тружеников нетерпимое отношение к однополой любви, непременно связывая ее с «неблагонадежными элементами».

Жертвами процессов становились, в частности, высокопоставленные церковные иерархи, а также руководители в Средней Азии и на Кавказе, чьи ряды было нужно периодически «чистить» во избежание роста национализма.

В угоду конъюнктуре определение гомосексуализма переквалифицировалось из болезни в «преступный социальный порок». В результате разгрома силовиками сложившейся до революции системы однополых отношений с банями, ресторанами и гостиницами многие гомосексуалы были взяты органами на карандаш и завербованы «в государственных интересах». Чекисты составили обширные базы данных, поэтому Ягоде в начале 1930-х уже не нужно было заниматься оперативной разработкой. Все было известно до него.

13 декабря Ягода отчитался перед Сталиным о ликвидации «общества педерастов» в обеих столицах. В ходе следствия чекистам удалось раскрыть «существование салонов и притонов, где устраивались оргии».

«Педерасты занимались вербовкой и развращением совершенно здоровой молодежи, красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев», — сообщалось в пояснительной записке.

Далее Ягода предлагал издать закон об уголовной ответственности за педерастию, сетуя на то, что в кодексе такая статья отсутствовала. После дискуссии в политбюро закон был одобрен. Наказание за мужеложество (или половое сношение мужчины с мужчиной, как расшифровывалось в документе) предусматривало лишение свободы на срок от трех до восьми лет. За применение насилия или использование зависимого положения срок наказания ужесточался до восьми лет.

Закон был «опробован на практике» уже в 1934-м, когда прошли жесткие чистки в Наркоминделе. Бывший руководитель ведомства Георгий Чичерин был тайным гомосексуалистом и массово принимал на работу лиц с нетрадиционной ориентацией. По обвинению в мужеложестве репрессиям подверглись лучшие кадры во главе с заведующим протокольной частью Дмитрием Флоринским, после чего зампред ОГПУ Яков Агранов доложил о ликвидации «очагов гомосексуалистов», объявленных немецкими шпионами.

«Флоринский подтвердил свою принадлежность к гомосексуалистам и назвал свои гомосексуальные связи, которые имел до последнего времени с молодыми людьми, из них большинство вовлечено в гомосексуальные отношения впервые Флоринским», — докладывал чекист лично Сталину.

Дипломаты отправились в лагеря или были расстреляны.

После убийства первого секретаря обкома Сергея Кирова 1 декабря в Ленинграде за одну ночь схватили всех известных чекистам гомосексуалистов, кроме артистов балета. В тюрьмы бросили чиновников, ученых и писателей.

Самые авторитетные представители этих профессий всесоюзного масштаба публично порицали «тлетворное влияние» своих коллег.

«В стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуем», — бушевал на страницах «Правды» Максим Горький.

121-я статья УК просуществовала с поправками до 1993 года. За 60 лет по ней были осуждены, по данным минюста, порядка 60 тыс. человек.

******

Заговор педерастов

Оказалось, что педерасты смогли создать целую сеть законспирированных организаций в Москве и Ленинграде. Генрих Ягода сообщил, что арестованные дают признательные показания. Все они занимались «созданием сети салонов, очагов, притонов, групп и других организованных формирований педерастов с дальнейшим превращением этих объединений в прямые шпионские ячейки».
Всего на первом этапе борьбы с заговорщиками были задержаны не менее 130 (по другим источникам - около 150) человек.

Одним из первых расколовшихся был видный дипломат того времени, один из соратников Чичерина, заведующий протокольной частью НКИД Дмитрий Флоринский. Уже в ходе следствия он подал заявление в коллегию ОГПУ, в котором признался в работе «платным немецким шпионом, будучи завербованным секретарем германского посольства в Стокгольме». Да и большинство остальных арестованных по “делу педерастов” были отнюдь не простыми заводскими рабочими – среди столичных гомосексуалистов было немало журналистов, писателей, артистов и прочих. Именно по ним и нанес Генрих Ягода удар на опережение.
Пощадили в ОГПУ только Ленинградский балет – среди которого также оказалось немало лиц нетрадиционной ориентации.

В декабре 1933 года в очередном письме Сталину Ягода утверждает: «Педерасты занимались вербовкой и развращением совершенно здоровой молодежи, красноармейцев, краснофлотцев и отдельных вузовцев. Закона, по которому можно было бы преследовать педерастов в уголовном порядке, у нас нет. Полагал бы необходимым издать соответствующий закон об уголовной ответственности за педерастию».

На докладной записке Ягоды, посвящённой раскрытию тайных педерастических организаций, Сталин собственноручно поставил резолюцию:
«Надо примерно наказать мерзавцев, а в законодательство ввести соответствующее руководящее постановление».
Такое постановление появилось 17 декабря 1933 года, а в марте 1934 года в УК РСФСР появилась соответствующая статья под номером 121. Любопытно, что она совсем не применялась к женщинам...

Но, ещё интереснее, что уже в сентябре 1936 года Генриха Ягоду сменил педераст Николай Ежов.
Педерастическое лобби нанесло ответный удар? При этом, очевидно, что Сталин не мог не знать о наклонностях Ежова...

Позже, Ежов сам обо всём напишет:

Заявление арестованного Н.И.Ежова в Следственную часть НКВД СССР

24 апреля 1939 г.

Считаю необходимым довести до сведения следственных органов ряд новых фактов характеризующих мое морально-бытовое разложение. Речь идет о моем давнем пороке - педерастии.

Начало этому было положено еще в ранней юности когда я жил в учении у портного. Примерно лет с 15 до 16 у меня было несколько случаев извращенных половых актов с моими сверстниками учениками той же портновской мастерской. Порок этот возобновился в старой царской армии во фронтовой обстановке. Помимо одной случайной связи с одним из солдат нашей роты у меня была связь с неким Филатовым, моим приятелем по Ленинграду с которым мы служили в одном полку. Связь была взаимноактивная, то есть «женщиной» была то одна, то другая сторона. Впоследствии Филатов был убит на фронте.
В 1919 году я был назначен комиссаром 2 базы радиотелеграфных формирований. Секретарем у меня был некий Антошин. Знаю, что в 1937 году он был еще в Москве и работал где-то в качестве начальника радиостанции. Сам он инженер-радиотехник. С этим самым Антошиным у меня в 1919 году была педерастическая связь взаимноактивная.

В 1924 году я работал в Семипалатинске. Вместе со мной туда поехал мой давний приятель Дементьев. С ним у меня также были в 1924 году несколько случаев педерастии активной только с моей стороны.

В 1925 году в городе Оренбурге я установил педерастическую связь с неким Боярским, тогда председателем Казахского облпрофсовета. Сейчас он, насколько я знаю, работает директором художественного театра в Москве. Связь была взаимноактивная.

Тогда он и я только приехали в Оренбург, жили в одной гостинице. Связь была короткой, до приезда его жены, которая вскоре приехала.

В том же 1925 году состоялся перевод столицы Казахстана из Оренбурга в Кзыл-Орду, куда на работу выехал и я. Вскоре туда приехал секретарем крайкома Голощекин Ф. И. (сейчас работает Главарбитром). Приехал он холостяком, без жены, я тоже жил на холостяцком положении. До своего отъезда в Москву (около 2-х месяцев) я фактически переселился к нему на квартиру и там часто ночевал. С ним у меня также вскоре установилась педерастическая связь, которая периодически продолжалась до моего отъезда. Связь с ним была, как и предыдущие взаимноактивная.

В 1938 г. были два случая педерастической связи с Дементьевым, с которым я эту связь имел, как говорил выше, еще в 1924 г. Связь была в Москве осенью 1938 г. у меня на квартире уже после снятия меня с поста Наркомвнудела. Дементьев жил у меня тогда около двух месяцев.

Несколько позже, тоже в 1938 г. были два случая педерастии между мной и Константиновым. С Константиновым я знаком с 1918 г. по армии. Работал он со мной до 1921 г. После 1921 г. мы почти не встречались. В 1938 г. он по моему приглашению стал часто бывать у меня на квартире и два или три раза был на даче. Приходил два раза с женой, остальные посещения были без жен. Оставался часто у меня ночевать. Как я сказал выше, тогда же у меня с ним были два случая педерастии. Связь была взаимноактивная. Следует еще сказать, что в одно из его посещений моей квартиры вместе с женой я и с ней имел половые сношения.

Все это сопровождалось как правило пьянкой.

Даю эти сведения следственным органам как дополнительный штрих характеризующий мое морально-бытовое разложение.

Н. Ежов.

ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп.6. Д.3. Л.420-423.

Я думаю, сегодня уже всё готово для громкого процесса над педерастами. Интересно, кто из нынешних руководителей сядет на скамью подсудимых?