Софья Межлаук

жена  Валерия Ивановича Межлаука

Софья Петровна Межлаук (1900—1938), репрессирована, умерла на Колыме. Этапирована вместе с другими женщинами-зеками на Колыму на пароходе «Джурма», что отмечено в книге «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург

1 декабря 1937 арестована, умерла на Колыме.

***

Хочу еще раз прояснить свою позицию: я была убежденным человеком, хотя  у меня не было пиетета по отношению к Сталину. Тем более что в коммуналке на Софийской набережной, где мы жили с мамой, нашей соседкой была, например, первая жена  Валерия Ивановича Межлаука, в 30-е годы первого зама председателя Совнаркома, Софья Петровна.

Как вспоминала мама,  однажды на ночной звонок дверь пришельцам в кожанках открыла соседка и позвала маму: «Люба, это - к тебе».

«Нет, мы к вам!»- сказали ей. И Софью Петровну забрали. Потом она умерла на Колыме.

профессор  МАИ Бэлла Ароновна Эренгросс

***

Справа стонала Софья Петровна Межлаук, жена заместителя Молотова.

Крутой маршрут   Гинзбург Евгения

***

Глава пятая «Вам сегодня не везло, дорогая мадам Смерть…»

Нет, это не сон – я действительно сижу в ванне. Я дотрагиваюсь до ее ослепительно белой скользкой внутренности. Какое изобретение человеческого гения! От горячей воды идет пьянящий запах соснового бора. Потому что мне назначена врачом не простая ванна, а хвойная. Да, насчет ванны сомнений нет – она подлинная. Только вот мне ли принадлежит это костлявое тело, просвечивающее сквозь воду?

Уже две недели я нахожусь в стране чудес, именуемой магаданской лагерной больницей. Меня и других наших здесь лечат, кормят, спасают. И это после того, как я окончательно привыкла к мысли, что все люди, с которыми я сталкиваюсь за последние три года, если только они не заключенные, хотят одного: мучить и убивать.

Первые дни, проведенные здесь, слились в сплошной клубок беспамятства, боли, провалов в черноту небытия. Но в какой-то день, открыв глаза, я увидела над собой склоненное лицо ангела. Да, это был самый настоящий рафаэлевский ангел, сидящий на облаках у подножия Сикстинской мадонны. Только белокурые волосы ангела были тронуты завивкой перманент, а нежный подбородок уже начал чуть-чуть, самую малость, тяжелеть, обличая кончающийся четвертый десяток. Звали ангела подходяще – Ангелиной Васильевной. Доктор Клименко, Ангелина Васильевна, супруга следователя НКВД, ведала женским отделением магаданской больницы заключенных.

– Вот вы и пришли в себя, – зазвенел небесными флейтами голос ангела. – Теперь надо только побольше кушать… Не обращая внимания на понос…

Призыв «побольше кушать» в наших условиях мог прозвучать как самое изощренное издевательство, если бы ангел одновременно не положил на тумбочку около моей койки довольно увесистый сверток.

– Это все вам можно, не сомневайтесь, – говорил ангел, отходя к соседним больным.

Я не сомневалась. Я рвала зубами вареную курицу, принесенную ангелом, так же алчно, как, наверное, мой пращур в сумраке неандертальской ночи свежевал какого-нибудь бизона.

– Что вы делаете? Разве можно есть мясо при таком поносе? – шептала Софья Петровна Межлаук, оказавшаяся и здесь моей соседкой. Сама она считала, что только голодная диета – единственное средство при нашем изнурительном поносе.

А я поверила ангелу, сказавшему мне: «Понос цинготный. Есть надо все». Я еще больше поверила голосу своего замученного, но в основе своей неистребимо здорового и молодого тела. А оно орало, вопило, требовало – еды!!!

Крутой маршрут   Гинзбург Евгения