Александр Твардовский

Твардовский создал ряд произведений, принесших ему подлинную славу и народную любовь. Прежде всего это поэма «Василий Теркин (Книга про бойца)», рассказывающая о жизни простого солдата, написанная ярким языком. Она стала воистину воплощением русского характера, а герой поэмы, Василий Теркин — настоящим народным героем.

Александр Трифонович Твардовский родился 21 июня 1910 года в Смоленской области, на хуторе Загорье. Его отец был сельским кузнецом, человеком грамотным и весьма начитанным.

В 15 лет, во время учебы в сельской школе, вышли в свет его первые стихи. В начале 1930-х годов он пишет стихотворения «Снег стает, отойдет земля», «Братья», «Лес осенью», а также поэму «Страна Муравия».

  После школы Александр учится в Смоленском педагогическом институте. На этом его образование не заканчивается — в 1939 году он поступает в Институт философии, литературы и истории в Москве.

  Твардовский пишет о тяготах деревенской жизни после революции, проблемах коллективизации, занимается переводами белорусских, армянских, украинских поэтов. В 1939 году поэт становится военным корреспондентом, в 1940 году вступает в ряды КПСС.

  Подлинную славу Александру Твардовскому приносят произведения, созданные в годы Великой Отечественной войны, прежде всего поэма «Василий Теркин», ее герой обретает поистине народную любовь. Ужасы войны, ее жестокость и бессмысленность описаны в поэме «Дом у дороги», в стихотворениях «Две строчки», «Я убит подо Ржевом».

  С 1950 года Твардовский является редактором журнала «Новый мир» и занимает этот пост почти до самой своей смерти. В 1960-е годы из-под пера поэта выходят такие замечательные поэмы, как «За далью даль», «По праву памяти», а также множество прекрасных лирических стихотворений, наполненных любовью к родной земле, которая не покидала Александра Трифоновича до последних дней его жизни.

Умер Александр Трифонович Твардовский 18 декабря 1971 года в поселке Красная Пахра Московской области.

Источник: calend.ru

***

ТВАРДОВСКИЙ Александр Трифонович (8.6.1910, д.Загорье Смоленского уезда Смоленской губернии – 18.12.1971, пос.Красная Пахра Московской области, похоронен в Москве) - поэт, прозаик, литературный критик, переводчик, публицист, культурный и общественный деятель, лауреат нескольких Государственных премий СССР, Ленинской премии (1961).
Главный редактор журнала «Новый мир» (1950-54, 1958-70).Автор многих произведений, в т.ч.поэмы-эпопеи «Василий Теркин».В Воронеже находился как сотрудник газеты Юго-Западного фронта «Красная Армия» (нояб.1941 – апр.1942).В феврале 1951 как кандидат в депутаты ВС РСФСР встречался с избирателями в селах Н.-Девиц., Хохольского, Синелипяговского и Шаталовского районов, выступал в Воронеже перед коллективом ВГУ, встречался с местными писателями.Твардовский сыграл большую роль в литературной судьбе Г.Н.Троепольского, А.В.Жигулина, А.Т.Прасолова.Воронеж стал одним из центров по изучению творческого наследия Твардовского (прежде всего работы А.М.Абрамова и особенно В.М.Акаткина).В 2008 в ВГУ прошла международная научная конференция «А.Т.Твардовский и русская поэма ХХ века».Посвященные Твардовскому мемориальные доски установлены в р.п.Хохольский (1973) и Воронеже на здании (пр.Революции, 41), где размещалась редакция газеты «Красная Армия» (1986).Пребывание Твардовского в военном Воронеже отражено в его сборнике «Я в свою ходил атаку...»: Дневники.Письма.1941-1945.М., 2005.

**************

21 июня 1910 года родился Александр Твардовский.

«СЫН ЗА ОТЦА НЕ ОТВЕЧАЕТ»
— слова Сталина на совещании передовых комбайнеров
(1 декабря 1935 г.) в ответ на выступление участника совещания А. Г. Тильба, который сказал: «Хоть я и сын кулака, но я буду честно бороться за дело рабочих и крестьян».

На это Сталин ответил: «Сын за отца не отвечает» («Правда», за 4 декабря 1935 года). Как известно, эти слова были фальшивкой и откровенным враньем.

Ниже — oтрывок из поэмы Александра Твардовского «По праву памяти».

Сын за отца не отвечает –
Пять слов по счету, ровно пять.
Но что они в себе вмещают,
Вам, молодым, не вдруг обнять.

Их обронил в кремлевском зале
Тот, кто для всех нас был одним
Судеб вершителем земным,
Кого народы величали
На торжествах отцом родным.

Вам – из другого поколенья –
Едва ль постичь до глубины
Тех слов коротких откровенье
Для виноватых без вины. 

Вас не смутить в любой анкете
Зловещей некогда графой:
Кем был до вас еще на свете
Отец ваш, мертвый иль живой. 

В чаду полуночных собраний
Вас не мытарил тот вопрос:
Ведь вы отца не выбирали, –
Ответ по-нынешнему прост. 

Но в те года и пятилетки,
Кому с графой не повезло, –
Для несмываемой отметки
Подставь безропотно чело. 

Чтоб со стыдом и мукой жгучей
Носить ее – закон таков.
Быть под рукой всегда – на случай
Нехватки классовых врагов.

Готовым к пытке быть публичной
И к горшей горечи подчас,
Когда дружок твой закадычный
При этом не поднимет глаз… 

О, годы юности немилой,
Ее жестоких передряг.
То был отец, то вдруг он – враг.
А мать?
Но сказано: два мира,
И ничего о матерях… 

И здесь, куда – за половодьем
Тех лет – спешил ты босиком,
Ты именуешься отродьем,
Не сыном даже, а сынком… 

А как с той кличкой жить парнишке,
Как отбывать безвестный срок, –
Не понаслышке,
Не из книжки
Толкует автор этих строк… 

Ты здесь, сынок, но ты нездешний,
Какой тебе еще резон,
Когда родитель твой в кромешный,
В тот самый список занесен. 

Еще бы ты с такой закваской
Мечтал ступить в запретный круг.
И руку жмет тебе с опаской
Друг закадычный твой…
И вдруг:
Сын за отца не отвечает. 

С тебя тот знак отныне снят.
Счастлив стократ:
Не ждал, не чаял,
И вдруг – ни в чем не виноват. 

Конец твоим лихим невзгодам,
Держись бодрей, не прячь лица.
Благодари отца народов,
Что он простил тебе отца
Родного –
с легкостью нежданной
Проклятье снял. Как будто он
Ему неведомый и странный
Узрел и отменил закон. 

(Да, он умел без оговорок,
Внезапно – как уж припечет –
Любой своих просчетов ворох
Перенести на чей-то счет;
На чье-то вражье искаженье
Того, что возвещал завет,
На чье-то головокруженъе
От им предсказанных побед.)

Сын – за отца? Не отвечает!
Аминь!
И как бы невдомек:
А вдруг тот сын (а не сынок!),
Права такие получая,
И за отца ответить мог? 

Ответить – пусть не из науки,
Пусть не с того зайдя конца,
А только, может, вспомнив руки,
Какие были у отца.

В узлах из жил и сухожилий,
В мослах поскрюченных перстов -
Те, что – со вздохом – как чужие,
Садясь к столу, он клал на стол.
И точно граблями, бывало,
Цепляя ложки черенок,

Такой увертливый и малый,
Он ухватить не сразу мог.
Те руки, что своею волей –
Ни разогнуть, ни сжать в кулак:

Отдельных не было мозолей –
Сплошная.
Подлинно – кулак!

И не иначе, с тем расчетом
Горбел годами над землей,
Кропил своим бесплатным потом,
Смыкал над ней зарю с зарей.

И от себя еще добавлю,
Что, может, в час беды самой
Его мужицкое тщеславье,
О, как взыграло – боже мой!

И в тех краях, где виснул иней
С барачных стен и потолка,
Он, может, полон был гордыни,
Что вдруг сошел за кулака. 

Ошибка вышла? Не скажите, –
Себе внушал он самому, –
Уж если этак, значит – житель,
Хозяин, значит, – потому…

А может быть, в тоске великой
Он покидал свой дом и двор
И отвергал слепой и дикий,
Для круглой цифры, приговор. 

И в скопе конского вагона,
Что вез куда-то за Урал,
Держался гордо, отчужденно
От тех, чью долю разделял. 

Навалом с ними в той теплушке –
В одном увязанный возу,
Тянуться детям к их краюшке
Не дозволял, тая слезу… 

(Смотри, какой ты сердобольный, –
Я слышу вдруг издалека, –
Опять с кулацкой колокольни,
Опять на мельницу врага. –
Доколе, господи, доколе
Мне слышать эхо древних лет:
Ни мельниц тех, ни колоколен
Давным-давно на свете нет.) 

От их злорадства иль участья
Спиной горбатой заслонясь,
Среди врагов советской власти
Один, что славил эту власть;

Ее помощник голоштанный,
Ее опора и боец,
Что на земельке долгожданной
При ней и зажил наконец, –
Он, ею кинутый в погибель,
Не попрекнул ее со злом:
Ведь суть не в малом перегибе,
Когда – Великий перелом… 

И верил: все на место встанет
И не замедлит пересчет,
Как только – только лично Сталин
В Кремле письмо его прочтет… 

(Мужик не сметил, что отныне,
Проси чего иль не проси,
Не Ленин, даже не Калинин
Был адресат всея Руси.

Но тот, что в целях коммунизма
Являл иной уже размах
И на газетных полосах
Читал республик целых письма –
Не только в прозе, но в стихах.) 

А может быть, и по-другому
Решал мужик судьбу свою:
Коль нет путей обратных к дому,
Не пропадем в любом краю. 

Решал – попытка без убытка,
Спроворим свой себе указ.
И – будь добра, гора Магнитка,
Зачислить нас В рабочий класс… 

Но как и где отец причалит,
Не об отце, о сыне речь:
Сын за отца не отвечает, –
Ему дорогу обеспечь. 

Пять кратких слов…
Но год от года
На нет сходили те слова,
И званье сын врага народа
Уже при них вошло в права. 

И за одной чертой закона
Уже равняла всех судьба:
Сын кулака иль сын наркома,
Сын командарма иль попа… 

Клеймо с рожденья отмечало
Младенца вражеских кровей.
И все, казалось, не хватало
Стране клейменых сыновей. 

Недаром в дни войны кровавой
Благословлял ее иной:
Не попрекнув его виной,
Что душу горькой жгла отравой,
Война предоставляла право
На смерть и даже долю славы
В рядах бойцов земли родной. 

Предоставляла званье сына
Солдату воинская часть…
Одна была страшна судьбина:
В сраженье без вести пропасть. 

И до конца в живых изведав
Тот крестный путь, полуживым –
Из плена в плен – под гром победы
С клеймом проследовать двойным. 

Нет, ты вовеки не гадала
В судьбе своей, отчизна-мать,
Собрать под небом Магадана
Своих сынов такую рать. 

Не знала,
Где всему начало,
Когда успела воспитать
Всех, что за проволокой держала,
За зоной той, родная мать… 

Средь наших праздников и буден
Не всякий даже вспомнить мог,
С каким уставом к смертным людям
Взывал их посетивший бог. 

Он говорил: иди за мною,
Оставь отца и мать свою,
Все мимолетное, земное
Оставь – и будешь ты в раю. 

А мы, кичась неверьем в бога,
Во имя собственных святынь
Той жертвы требовали строго:
Отринь отца и мать отринь. 

Забудь, откуда вышел родом,
И осознай, не прекословь:
В ущерб любви к отцу народов –
Любая прочая любовь. 

Ясна задача, дело свято, –
С тем – к высшей цели – прямиком.
Предай в пути родного брата
И друга лучшего тайком. 

И душу чувствами людскими
Не отягчай, себя щадя.
И лжесвидетельствуй во имя,
И зверствуй именем вождя. 

Любой судьбине благодарен,
Тверди одно, как он велик,
Хотя б ты крымский был татарин,
Ингуш иль друг степей калмык. 

Рукоплещи всем приговорам,
Каких постигнуть не дано.
Оклевещи народ, с которым
В изгнанье брошен заодно. 

И в душном скопище исходов –
Нет, не библейских, наших дней –
Превозноси отца народов:
Он сверх всего.
Ему видней.
Он все начала возвещает
И все концы, само собой. 

Сын за отца не отвечает –
Закон, что также означает:
Отец за сына – головой. 

Но все законы погасила
Для самого благая ночь.
И не ответчик он за сына,
Ах, ни за сына, ни за дочь. 

Там, у немой стены кремлевской,
По счастью, знать не знает он,
Какой лихой бедой отцовской
Покрыт его загробный сон… 

Давно отцами стали дети,
Но за всеобщего отца
Мы оказались все в ответе,
И длится суд десятилетий,
И не видать еще конца.