Иван Акулов

Иван Алексеевич Аку́лов (12 [24] апреля 1888 — 30 октября 1937 (по данным БСЭ — 1939) — советский партийный и государственный деятель,

первый Прокурор СССР, 

2-й Председатель Революционного комитета по управлению Киргизским (Казахским) краем. Репрессирован, реабилитирован посмертно.

Семья

Жена — Шапиро Надежда Исааковна.

Сын — Гавриил Иванович Акулов (советский архитектор), дочь — Елена Ивановна.

Внук — Алексей Гавриилович Акулов, российский археолог.

****************

Один из организаторов массовых репрессий в СССР.

Родился в 1888 г., Санкт-Петербурге; русский; среднее специальное;

секретарь и член Президиума ЦИК СССР, член бюро КПК при ЦК ВКП(б)..

Проживал: Москва, ул.Троицкая, д.10..

Арестован: 23 июля 1937 г.

Приговорен: ВКВС СССР 29 октября 1937 г., обв.: участии в к.-р. военном заговоре в РККА..

Расстрелян: 30 октября 1937 г.

Место захоронения: место захоронения - Москва, Донское кладбище.

Реабилитирован 18 декабря 1954 г. ВКВС СССР

Источник: Москва, расстрельные списки - Донской крематорий

***

Родился в 1888 г., г. Ленинград; русский;

член бюро КПК при ЦК ВКП(б), секретарь ЦИК СССР.

Проживал: г. Москва, Троицкая ул., д. 10. (Первый зам. председателя ОГПУ в 1931-1932 гг. , Прокурор СССР в 1933-1935 гг. ).

Арестован: 23 июля 1937 г.

Приговорен: Военная Коллегия Верховного Суда СССР 29 октября 1937 г., обв.: приговорен за "участие в контрреволюционном военном заговоре в РККА".

Приговор: ВМН.

Расстрелян: 30 октября 1937 г., Место захоронения: Москва, Донское кладбище.

Источник: Ленинградский мартиролог: 1937-1938

*********************

Биография

Родился в Санкт-Петербурге в бедной мещанской семье.

В 1905 году окончил Петербургскую торгово-промышленную школу.

В 1907 году вступил в РСДРП, где сразу начал активно участвовать в нелегальной деятельности. Уже в следующем году был приговорен к году заключения в крепости.

В 1913 году был избран член Исполнительной комиссии Петербургского комитета РСДРП.

В 1917 году Акулов создал военную партийную организацию в Выборге, в том же году от был делегатом от Выборга на VII (Апрельской) Всероссийской конференции и VI съезде РСДРП(б).

Во время Гражданской войны кратковременно занимал различные партийные или военные должности.

В 1917 году — член Военной организации Выборгского комитета РСДРП(б).

В декабре 1917 года — январе 1918 года секретарь Екатеринбургскогокомитета РКП(б).

В январе — мае 1918 год — секретарь Уральского обкома РКП(б).

С мая по август 1918 года — комиссар снабжения Челябинско-Златоустовского фронта Красной Армии.

В сентябре 1918 года — январе 1919 года — председатель Исполнительного комитета Вятского губернского Совета и одновременно председатель Вятского, в феврале 1919 — августе 1920 — Оренбургского губкомов РКП(б).

С августа 1920 года по январь 1921 года секретарь Киргизского, с 3 марта 1921 г. — Крымского областных комитетов РКП(б)и одновременно секретарь Крымского Революционного комитета, продолжил политику своих предшественников по проведению красного террора.

С 1922 год по 1925 год. — председатель Донецкого Союза чернорабочих.

1922 год — 1927 год — член Президиума ЦК Союза горняков.

С 1923 год по 1925 год — член Центральной Контрольной Комиссии РКП(б).

С 16 мая 1924 год и по 6 декабря 1925 год был членом Центральной Контрольной Комиссии КП(б) Украины.

С 12 декабря 1925 год — 5 июня 1930 год являлся членом Центрального Комитета Коммунистической Партии Украины, после этого занимал различные посты в профсоюзных организациях и на Украине.

1925 год — 1927 год председателя Всеукраинского Союза горняков,

1927 год — 1929 год председатель Всеукраинского совета профессиональных союзов (ВУСПС),

29 ноября 1927 год — 16 марта 1928 год член Организационного бюро ЦК КП(б) Украины,

1929 год — 2-й секретарь и член президиума ВЦСПС,

июнь 1929 год — член Совета Труда и Обороны СССР.

13 июля 1930 год — 26 января 1934 год член Центральной Контрольной Комиссии ВКП(б).

С июля 1930 года по октябрь 1931 года — заместитель Наркома Рабоче-крестьянской инспекции СССР — член Президиума Центральной Контрольной Комиссии ВКП(б). Одновременно с 13 июля 1930 года по 2 октября 1932 года — член Организационного бюро ЦК ВКП(б).

1931 год — 1932 год первый заместитель председателя ОГПУ при СНК СССР.

1932 год — 1933 год член ЦК, Политбюро, Оргбюро и секретарь ЦК КП(б)У по Донбассу.

20 июня 1933 года Акулов возглавил только что созданную Прокуратуру СССР (его заместителем стал Андрей Вышинский). После убийства Кирова формально руководил расследованием.

3 марта 1935 года Акулов был утвержден секретарем ЦИК СССР, а на пост Прокурора СССР был назначен Вышинский.

В феврале 1937 года являлся председателем комиссии по организации похорон Орджоникидзе.

9 июля 1937 года был освобожден с поста секретаря ЦИК СССР.

23 июля 1937 года арестован, 29 октября 1937 года военной коллегией Верховного суда СССР под председательством В. Ульриха приговорен к расстрелу по обвинению в участии в контрреволюционном военном заговоре. Приговор был приведен в исполнение на следующий день, 30 октября 1937 года.

Реабилитирован военной коллегией Верховного суда СССР 18 декабря 1954 года, восстановлен в партии КПК при ЦК КПСС 27 мая 1955 года.

Память

Почтовая марка СССР «К 100-летию со дня рождения И. А. Акулова» была выпущена в 1988.

**********

1 декабря 1934 года происходит трагическое событие — в Смольном револьверным выстрелом убит член Президиума ЦИК СССР и Политбюро ЦК ВКП(б), секретарь Центрального и Ленинградского областного комитетов ВКП(б) Сергей Миронович Киров. Его убийца Л. В. Николаев задержан на месте преступления.

Расследование этого дела — одна из самых темных страниц истории советской прокуратуры. Прокурор Союза ССР И. А. Акулов оказался в полной зависимости от работников НКВД, которые разрабатывали только одну версию убийства — ту, которую выдвинул И. В. Сталин. Прокурор не только не мог противодействовать незаконным методам ведения следствия, но и фактически сам потворствовал нарушителям законности. Формально Акулов, его заместитель Вышинский и следователь Шейнин допрашивали обвиняемых, но это выглядело фарсом — допросы сводились лишь к оформлению заранее "выбитых" показаний.

Трагедия пришлась как нельзя кстати — она развязала руки властям, по всей стране начались массовые репрессии. Чтобы хоть формально не нарушать строгие рамки законности, требовалось совсем немногое — изменить сам закон, что и было немедленно сделано. Подготовить соответствующий документ Сталин распорядился сразу же, в день убийства Кирова. На следующий день уже было опубликовано постановление, принятое ЦИК СССР 1 декабря 1934 года, "О внесении изменений в уголовно-процессуальное законодательство", подписанное М. И. Калининым и А. С. Енукидзе. Сам текст был написан наркомом внутренних дел Г. Г. Ягодой и лично отредактирован Сталиным. Новый закон явился предельно кратким, жестким и беспощадным. Он устанавливал, что по делам о террористических актах следствие должно вестись не более десяти дней, а обвинительное заключение — вручаться за сутки до рассмотрения дела в суде. Дела эти слушались без участия сторон, то есть без прокурора и адвоката, по ним не допускались ни кассационное обжалование, ни подача ходатайства о помиловании.

 

Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. Это значило, что подсудимый полностью отдавался в руки судей, решавших его судьбу, судьи же целиком зависели от властей. Судебную ошибку исправить было в принципе невозможно.

Запахло инквизицией — были попраны самые элементарные принципы советского судопроизводства. Тем не менее юридическая печать с восторгом сообщала, что "этим законом в руки советской юстиции дано острое оружие", силу которого "дадут почувствовать врагам народа со всею пролетарской твердостью и непоколебимостью". Увы! Это оружие было обращено не столько против врагов, сколько против тысяч безвинных людей, попавших в маховик такого "правосудия".

Вряд ли раскручивающий это колесо Прокурор Союза ССР И. А. Акулов догадывался, что сам попадет под него — и всего лишь через несколько лет. 8 декабря 1934 года он совместно с Председателем Верховного суда СССР А. Н. Винокуровым подписал директиву о применении на практике постановления ЦИК от 1 декабря 1934 года, где был дан перечень должностных лиц, покушение на жизнь и здоровье которых должно квалифицироваться как террористический акт. Директива придавала закону обратную силу, то есть распространяла его на деяния, совершенные до его принятия.

Иван Алексеевич занимал пост Прокурора Союза ССР до марта 1935 года. У своих подчиненных он пользовался неизменной симпатией. Вот что писал о нем бывший сотрудник прокуратуры Н. А. Орлов: "Акулов был в полном смысле слова обаятельным человеком, человеком широкой русской души. Любил жизнь, природу. Уезжая в отпуск, любил путешествовать, узнавать и показывать другим новые, красивые места, был тонким ценителем искусства, любил и понимал музыку. Дома это был идеал семьянина, необыкновенно любящий отец. Он высоко ценил дружбу, умел дружить и был верным, надежным другом".

Возможно, именно эти качества и не понравились Сталину. И хотя Акулов, подобно другим лицам, стоявшим на вершинах власти, слепо исполнял все требования вождя, Сталин понимал, что на посту прокурора должен стоять не этот человек. Интеллигентность и мягкость только мешали исполнить роль организатора массовых репрессий — здесь нужен был другой, и он нашелся. Постановлением ЦИК СССР от 3 марта 1935 года И. А. Акулов был утвержден секретарем ЦИК с освобождением от обязанностей Прокурора Союза ССР, а на его место был назначен А. Я. Вышинский, которого Сталин, безусловно, лучше знал и которому больше доверял.

На новой должности Акулов работал с обычным энтузиазмом, полностью отдаваясь очередному делу, уготованному ему судьбой.

В мае 1937 года органами НКВД СССР была неожиданно арестована группа советских военачальников: М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, А. И. Корк и другие. В их числе оказался и приятель Акулова, И. Э. Якир, с которым он поддерживал связь еще со времен Гражданской войны, а в конце 1920-х годов им привелось два года жить по соседству в Киеве. 11 июня Специальное присутствие Верховного суда СССР приговорило всех участников так называемого военного заговора к высшей мере наказания, мера эта была приведена в исполнение незамедлительно. После этого в армии начались повальные аресты.

Обстановка в высших эшелонах власти становилась все более гнетущей — каждый подозревал, что может стать следующей жертвой и попасть в ежовские застенки. Акулов заметно нервничал, хотя даже после освобождения от должности секретаря ЦИК не вполне верил, что его тоже могут арестовать. Его жена,

Н. И. Шапиро, позже писала: "В последние дни этот спокойный уравновешенный человек дошел до такой степени морального изнеможения, что не в состоянии был написать письмо в ЦК. Для него было все случившееся с ним непонятно, и неоднократно срывались вопросы "кому это нужно?" и "за что?". Также он говорил: "О чем просить, если я не знаю, в чем я виноват".

Ордер на обыск и арест Акулова был выдан заместителем наркома внутренних дел 23 июля 1937 года. В тот же день он был задержан на своей даче в селе Покровском Красногорского района. Обыск произвели и в его московской квартире, в особняке ЦИК на Троицкой улице.

Через два дня он собственноручно заполняет так называемую анкету арестованного, в которой сообщает основные биографические данные. В то время на его иждивении находится большая семья — жена Надежда Исааковна Шапиро, трехмесячная дочь Елена, девятилетний сын-второклассник Гавриил (отец звал его Ганей) и мать, Мария Ивановна, — ей семьдесят четыре. Кроме того, с ним проживали и сестры, Анна Алексеевна и Мария Алексеевна.

И. А. Акулова поместили в Лефортовскую тюрьму. Делом занимались сотрудники госбезопасности Краев и Альтман. Сначала допрашивал Краев — без протокола. 4 августа Иван Алексеевич написал собственноручное заявление на имя следователя Альтмана, вот некоторые строки этого документа.

"Вчера на допросе у следователя Краева я дал частичные показания (устно) о своем участии в троцкистской организации и подготовке антисоветского вооруженного переворота в стране.

Эти мои показания были еще далеко не полными, но по существу полностью правдивыми.

Сегодня я снова сдвурушничал, и вместо того, чтобы продолжить показания о своей предательской деятельности, я заявил, что участником троцкистской организации не являлся…

Утверждаю, что правде соответствует следующее: я, Акулов, являлся участником антисоветской троцкистской организации и подготовки антисоветского вооруженного переворота…"

Судя по заявлению, Акулов более десяти дней держался стойко и не давал каких-либо признательных показаний, но все же был сломлен. Повод для шантажа очевиден — следователи искусно пользовались тем, что у него оставалась жена с малолетними детьми и престарелая мать. Несомненно, без физического воздействия тоже не обошлось — на тюремной фотографии один глаз у него почему-то закрыт. Может, заплыл?

Не исключено, что Акулов продолжал упорствовать и после этого, поскольку первое развернутое показание — двадцать семь машинописных листов — появилось только 17 августа. В нем он признавался, что является "скрытым троцкистом", участвовал в заговорщицкой деятельности Якира, Пятакова, Бухарина и других лиц. В частности, он сказал: "Я, Иван Алексеевич Акулов, по день моего ареста в 1937 году, т.е. в течение 10 лет, являлся участником подпольной троцкистской организации, в ее рядах вел активную работу против руководителей ВКП(б) и Советского правительства — против Советской власти. Мне было тяжело в этом сознаться сразу же после ареста. Кроме того, я не думал, что соучастники меня выдали. Ведь с момента ареста Голубенко, Логинова и других прошло уже больше года, а я все это время продолжал оставаться на ответственной партийной и государственной работе. Мои надежды на стойкость участников организации не оправдались. Значит, изворачиваться бесполезно. Я готов искренне ответить на все интересующие следствие вопросы, касающиеся деятельности троцкистской организации и лично моей, как ее участника".

Следующий допрос состоялся лишь через месяц. Характерно, что, кроме анкетных данных, в протоколе ничего нет, показания не записаны. Возможно, он опять все отрицает. В анкете есть одна интересная деталь — в графе "Какие имеет награды при Советской власти" отмечено "Не имеет". Как могло случиться, что заслуженный революционер, занимавший самые высокие партийно-государственные посты, ни разу не удостоился ни одной награды?

Расследование закончилось, и 25 октября Краев составил стандартное обвинительное заключение на трех листах, которое было утверждено Рогинским, заместителем Прокурора СССР. Было решено заслушать дело в закрытом заседании, без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей, по обычной упрощенной схеме.

Судебное заседание открылось в 11 часов 15 минут 29 октября 1937 года. Председательствовал на нем Ульрих. Иван Алексеевич сразу же заявил, что виновным себя не признает и показания, Данные им на предварительном следствии, отрицает. Правда, он Дружен был с Якиром, но троцкистом его не считает. В ответ было оглашено его заявление на имя следователя Альтмана, но Акулов заявил, что оно не соответствует действительности, все признательные показания он дал в "состоянии потери воли". В своем последнем слове сказал, что троцкистом никогда не был, всегда боролся с ними и тем более не мог быть вредителем, террористом и изменником родины. О своей судьбе он выразился так: "Воля партии и суда".

Суд удалился на совещание, которое было кратковременным. Приговор — расстрел с конфискацией имущества — был вынесен за несколько минут. Все заседание продолжалось полчаса.

Приговор был приведен в исполнение на следующий день. При этом присутствовали заместитель Прокурора СССР Рогинский и заместитель наркома внутренних дел Фриновский. В деле бывшего помощника Прокурора СССР М. В. Острогорского имеются некоторые подробности, связанные с исполнением приговора. Со слов Шейнина, ему было известно, что Акулов, обращаясь к Фриновскому, сказал: "Ведь вы же знаете, что я не виноват". Тогда Рогинский, демонстрируя свою непримиримость к "врагу народа", стал осыпать Акулова бранью. Впоследствии же в беседе с Шейниным Рогинский признавался, что далеко не убежден в действительной виновности Акулова, которого всегда считал хорошим большевиком.

После ареста И. А. Акулова его жену Н. И. Шапиро с малолетними детьми выселили из особняка ЦИК СССР, затем еще раз переселили, и она поздней осенью оказалась в каком-то холодном бараке из дранки. Ей было тогда тридцать лет. В отношении ее тоже было возбуждено уголовное дело, вскоре рассмотренное Особым совещанием при НКВД СССР. Надежда Исааковна как член семьи "изменника родины" была приговорена к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на восемь лет. Ее направили в Темниковский лагерь (Темлаг) в Мордовии. После отбытия срока наказания ее не освободили, а задержали по так называемому вольному найму до особого распоряжения. В 1946 году Особое совещание добавило ей еще пять лет ссылки как "социально опасному элементу", и ее отправили "этапным порядком" в Тюкалинский район Омской области. Отбыв ссылку, Н. И. Шапиро поселилась в поселке Акчатау Карагандинской области, куда был выслан в 1949 году ее сын Гавриил.

22 июня 1954 года Надежда Исааковна обратилась к Председателю Совета министров Г. М. Маленкову с большим письмом, в котором подробно рассказала о своих злоключениях. Кроме того, она просила реабилитировать своего мужа И. А. Акулова: "Пусть его уже нет в живых, но пусть память о нем, если я права, будет для знавших его светлой".

По поручению Генерального прокурора СССР ее делом занялся в следственном управлении КГБ СССР майор Будников. Он быстро подготовил заключение о необходимости прекращения дела за отсутствием состава преступления. Н. И. Шапиро была реабилитирована.

Вскоре было пересмотрено и дело И. А. Акулова. 18 декабря 1954 года Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством генерал-лейтенанта юстиции Чепцова отменила приговор в отношении Акулова и дело о нем прекратила "за отсутствием состава преступления". К сожалению, расстрел отменить невозможно.

http://scibook.net