Владимир Высоцкий

Влади́мир Семёнович Высо́цкий (25 января 1938, Москва — 25 июля 1980, там же) — советский поэт, актёр театра и кино, автор-исполнитель песен (бард); автор прозаических произведений и сценариев. Лауреат Государственной премии СССР («за создание образа Жеглова в телевизионном художественном фильме „Место встречи изменить нельзя“ и авторское исполнение песен», 1987, посмертно).

Как поэт Высоцкий реализовал себя, прежде всего, в жанре авторской песни. Первые из написанных им произведений относятся к началу 1960-х годов. Вначале они исполнялись в кругу друзей, позже получили широкую известность благодаря распространявшимся по стране магнитофонным записям. Поэзия Высоцкого отличалась многообразием тем (уличные, лагерные, военные, сатирические, бытовые, сказочные, «спортивные» песни), остротой смыслового подтекста и акцентированной социально-нравственной позицией автора. В его произведениях, рассказывающих о внутреннем выборе людей, поставленных в экстремальные обстоятельства, прослеживались экзистенциальные мотивы. Творческая эволюция Высоцкого прошла в несколько этапов. В его раннем творчестве преобладали уличные и дворовые песни. С середины 1960-х годов тематика произведений начала расширяться, а песенные циклы — складываться в новую «энциклопедию русской жизни». В 1970-х годах значительную часть творчества Высоцкого составляли песни и стихотворения исповедально-философского характера, поэт часто обращался к вечным вопросам бытия.

Театральная биография Высоцкого, окончившего в 1960 году Школу-студию МХАТ, связана главным образом с работой в Театре на Таганке. На его сцене актёр играл Галилея (спектакль «Жизнь Галилея», 1966), Хлопушу («Пугачёв», 1967), Гамлета («Гамлет», 1971), Лопахина («Вишнёвый сад», 1975), Свидригайлова («Преступление и наказание», 1979).

Дебют Высоцкого в кино состоялся в 1959 году, когда он сыграл эпизодическую роль в фильме «Сверстницы». За годы работы в кинематографе актёр снялся в более чем двадцати пяти фильмах. Кинобиография Высоцкого включает роли подпольщика Бродского («Интервенция», 1968), зоолога фон Корена («Плохой хороший человек», 1973), капитана Жеглова («Место встречи изменить нельзя», 1979), Дон Гуана («Маленькие трагедии», 1979) и другие. Исследователи отмечали, что в сценических и экранных работах Высоцкого экспрессивность сочеталась с психологической достоверностью. В ряде спектаклей, а также в художественных фильмах, теле- и радиопостановках он выступал и как автор песен.

При жизни Высоцкого его песни не получили в СССР официального признания. В 1968 году в печати была развёрнута кампания по дискредитации его музыкально-поэтического творчества. Вплоть до 1981 года ни одно советское издательство не выпустило книгу с его текстами. Цензурные ограничения частично были сняты только после смерти Высоцкого, когда вышел в свет сборник его поэтических произведений «Нерв» (составитель — Роберт Рождественский). Тем не менее цензорский контроль за публикациями стихов и песен Высоцкого, а также посвящённых ему газетно-журнальных статей продолжал действовать вплоть до перестройки. Легализация его творчества началась в Советском Союзе в 1986 году, когда при Союзе писателей СССР была создана комиссия по литературному наследию Высоцкого. Со второй половины 1980-х годов начался выпуск книг и собраний сочинений поэта, ведётся исследовательская работа, посвящённая его творчеству. По некоторым оценкам, Высоцкий, занимающий одно из центральных мест в истории русской культуры XX века, «оказал сильное влияние на формирование взглядов своих современников и последующих поколений».

Содержание

Происхождение, семья

Владимир Высоцкий родился 25 января 1938 года в семье Нины Максимовны и Семёна Владимировича Высоцких. Дед поэта по материнской линии — Максим Иванович Серёгин (1872—1934) — был уроженцем села Огарёво, расположенного между городами Тулой и Ефремовом. В Москву он приехал в четырнадцатилетнем возрасте и значительную часть жизни проработал швейцаром в столичных гостиницах. Бабушка Владимира Семёновича — Евдокия Андреевна Серёгина (урождённая Синотова, 1890—1931) — прибыла в Москву из деревни Утицы, находившейся близ станции Бородино. Рано выйдя замуж, она посвятила себя семье, в которой родились пятеро детей: двое сыновей и три дочери, в том числе Нина Максимовна (1912—2003). Серёгины часто меняли место жительства, пока в 1923 (возможно, в 1924-м) году Максим Иванович не получил комнату в трёхэтажном кирпичном доме № 26 на Первой Мещанской улице, где прежде размещались номера гостиницы «Наталис». В 1932 году Нина Максимовна завершила учёбу в Московском областном комбинате иностранных языков на Сретенском бульваре, 9/2 (немецкое отделение); имея диплом референта-переводчика, она в разные годы работала в ВЦСПС, «Интуристе», Министерстве внешней торговли, НИИ химического машиностроения и других учреждениях.

В 1935 (по другим данным — в 1936-м) году Нина Серёгина познакомилась со студентом политехникума связи Семёном Высоцким (1916—1997). Согласно его воспоминаниям, регистрация их брака состоялась в Москве, после чего супруги уехали в Новосибирск, к месту распределения мужа. В 1937 году Нина Максимовна вернулась домой, на Первую Мещанскую.

Дед Высоцкого по отцовской линии — Вольф Шлиомович Высоцкий (1889—1962) — появился на свет в городе Брест-Литовске в семье стеклодува. Последовательно окончив Люблинское коммерческое училище, экономический факультет Киевского коммерческого института, юридический факультет Киевского университета и промышленный факультет Киевского института народного хозяйства, он во время нэпа открыл мастерскую театрального грима. В 1926 году Вольф Высоцкий переехал с семьёй в Москву, где работал юрисконсультом, химиком, экономистом. Ещё в 1915 году он женился на Доре (Деборе) Евсеевне Бронштейн ([1891—1896]—1970). Бракосочетание было проведено в соответствии с еврейскими обрядами. Согласно записям в документах, 26-летний жених — «из селецких мещан», 21-летняя невеста — «девица фельдшерица». В семье родились двое сыновей. Младший — Алексей (1919—1977) — стал впоследствии кадровым военным, писателем и режиссёром-документалистом. Старший, Семён, после завершения учёбы в политехникуме и прохождения курсов вневойсковой подготовки связал свою жизнь с военной службой. Семён Владимирович — кавалер более чем двадцати орденов и медалей, почётный гражданин городов Кладно и Праги. В послевоенные годы он окончил Военную академию связи имени С. М. Будённого, перед отставкой имел звание гвардии полковника.

Детство

Владимир Высоцкий родился 25 января 1938 года в московском родильном доме № 8, расположенном на 3-й Мещанской улице (ныне — ул. Щепкина, дом 61/2). Согласно воспоминаниям Нины Максимовны Высоцкой, её сын появился на свет утром, в 9 часов 40 минут; вес новорождённого составлял 4 килограмма, рост — 52 сантиметра. Поначалу мальчик был рыжеватым, с синими глазами и тёмными ресницами. Имя для будущего ребёнка родители начали выбирать задолго до его рождения. Перед отъездом в одну из служебных командировок Семён Владимирович, зная, что младенец может появиться в его отсутствие, попросил назвать сына Владимиром. Из роддома молодая мать с Володей пришли в «дом на Первой Мещанской — в конце» — в ту коммунальную квартиру, комнату в которой некогда получил отец Нины Максимовны. Это было жилище гостиничного типа с рядом комнат, широкими коридорами, общей кухней и плитой, растапливаемой дровами. Комната, принадлежавшая Высоцким, была весьма просторной, с потолками, превышающими три метра; ещё при жизни деда, Максима Ивановича, жилплощадь разделили перегородкой на три помещения и обставили добротной мебелью.

В марте 1941 года Семёна Владимировича призвали на военную службу. Через четыре месяца началась война, и в июле Нина Максимовна с сыном отправились в эвакуацию на восток страны. Большая группа детей — воспитанников детского сада парфюмерной фабрики «Свобода» — ехала в товарном вагоне в течение шести дней. Конечным пунктом пути стала деревня Воронцовка, находившаяся неподалёку от города Чкалова. Там они прожили два года. Нина Максимовна работала на местном спиртзаводе приёмщиком сырья и лаборантом; Володя жил отдельно от матери, в детском саду, размещавшемся в бывшем клубе. Особенно тяжёлой, по воспоминаниям Высоцкой, была первая зима, когда столбик термометра снижался до пятидесятиградусной отметки. На участке, выделенном беженцам, Нина Максимовна выращивала картофель и арбузы.

Летом 1943 года Нина Максимовна и Володя возвратились в Москву. К тому времени родители Высоцкого уже знали, что их брак фактически распался и в квартиру на Первой Мещанской Семён Владимирович не вернётся. Годом ранее в его жизни появилась Евгения Степановна Лихалатова, знакомство с которой произошло, когда Высоцкий служил в Главном управлении связи Красной армии. Развод родителей стал, по мнению исследователей, поводом к появлению в автобиографической песне Высоцкого — «Балладе о детстве» — строчек: «Возвращались отцы наши, братья / По домам — по своим да чужим». Другая строка из той же баллады была создана, вероятно, под влиянием воспоминаний Владимира Семёновича о встрече с отцом в июне 1945 года, когда Семён Владимирович приехал в короткую командировку в Москву.

Тогда-то я и подарил Володе свои майорские погоны. Этот факт преломился у него позже в «Балладе о детстве» в словах: «Взял у отца на станции погоны, словно цацки…» И снова расставание.

— Семён Владимирович Высоцкий

Школьные годы

Недалеко от дома, где жили Высоцкие, на углу Первого Переяславского и Банного переулков, находилась школа № 273. В 1945 году Володя пошёл в первый класс. Нина Максимовна допоздна работала в Министерстве внешней торговли, часто задерживалась до глубокой ночи и редко проверяла тетради сына. Писал он небрежно, тетради вёл неаккуратно, зачастую ставил на листах чернильные кляксы и по несколько раз переписывал задания. Заниматься домашним бытом в отсутствие матери ему помогали соседи. Подросток умел ладить с ребятами двора и считался «любимым всеми Володей». Но со вторым мужем Нины Максимовны — преподавателем английского языка Георгием Михайловичем Бартошем — отношения Володи не сложились: отчим был пьющим человеком и часто вёл себя агрессивно по отношению к членам семьи.

В 1946 году отец Высоцкого, обеспокоенный сложившейся ситуацией, пытался уговорить Нину Максимовну отпустить пожить Володю с ним до окончания школы, но та не соглашалась. Тогда Семён Владимирович прибегнул к помощи суда, занявшего его сторону. Осенью 1946 года Володя переехал в новую семью отца, где его воспитанием занялась Евгения Степановна Лихалатова — урождённая Мартиросова, армянка по национальности, с которой Семён Владимирович Высоцкий познакомился во время войны. С фронта он вернулся уже к ней — в дом № 15 на Большом Каретном.

2 января 1947 года супруги вместе с Володей отправились к новому месту службы Семёна Владимировича — в расположение советских войск в Германии — город Эберсвальде, находящийся в сорока километрах от Берлина. Высоцким выделили трёхкомнатный этаж в доме на улице, где проживали бургомистр и другое городское начальство. У Володи появилась своя отдельная комната, первое письмо к матери он отправил уже 23 января:

Дорогая мамочка! Я Живу очень хорошо. Хожу в школу, стараюсь учиться хорошо. Папа мне делает подарки. У меня уже два новых костюма, ботинки и польто. Завтра тётя Женя закажет мне сапоги. Напиши Вовин адрес. целую твой Вова. Письмо содержало приписку С. В. Высоцкого: "Нина здравствуй. Вовка в полном порядке, купил ему много хороших вещей и два костюма, шью пальто. К именинам, которые он приказал мне праздновать купил ему аккордеон. Он парень хороший, но уже успел за грязь и невнимательность принести мне двойку по письму, в остальном дело идёт хорошо, вчера его приняли в пионеры и выдали галстук. Жму руку Семен….

— Письмо Эберсвальде — Москва от 23 января 1947 г.  

Благодаря занятиям с «мамой Женей», как Володя называл супругу отца, второй класс он окончил с отличными оценками, за что получил подарок от школы. Отец приобрёл пианино и пригласил преподавателя для музыкальных занятий. Все три года проживания в Германии Володя занимался музыкой. По мнению эмигрантки-преподавательницы, у него был абсолютный слух. Летом 1948 года Володя сдавал экзамены в Суворовскую школу, но попытка поступить туда закончилась неудачей. Соседство с другой языковой средой привело к тому, что он неплохо начал говорить по-немецки. В лесу компания подростков находила много оружия и патронов, которые были предметом опасных игр. Часто Володя приходил домой с обожжёнными бровями и побитыми коленками. По свидетельству его приятеля детских лет Виталия Бывшего, отец однажды обнаружил в «их» (с братом Геннадием и Володей) подвале двадцать четыре немецких «шмайсера», за что компания подверглась наказанию. В немецком городе Ратенов служил брат Семёна Владимировича — Алексей. Семьи часто приходили в гости друг к другу, Володя очень дружил со своим дядей.

В конце лета 1949 года Семён Владимирович получил новые назначения — вначале в Северо-Кавказский военный округ, затем в Киевский. В конце сентября Володя и Евгения Степановна эшелоном по железной дороге выехали в Москву и поселились в коммунальной квартире на Большом Каретном. Семён Владимирович, служа в Киеве, нередко бывал в командировках в Москве.

6 октября 1949 года Володя стал учиться в пятом «Е» классе 186-й мужской средней школы Коминтерновского района, находившейся рядом с домом — тоже в Большом Каретном переулке. Вначале он получил детское прозвище «Американец» за заграничную одежду, а позже — «Высота». В седьмом классе (апрель 1952 года) Володя вступил в комсомол, в девятом стал членом комсомольского бюро. В новой школе Володя подружился с Игорем Кохановским, Володей Акимовым (с ним он сидел за одной партой), Аркадием Свидерским. Вместе с Акимовым Высоцкий написал «роман» по мотивам «Гиперболоида инженера Гарина» Алексея Толстого. Произведение называлось «Аппарат IL» («Испепеляющие лучи»). Ещё в школе Высоцкий увлёкся литературой и написал своё первое стихотворение.

В 1953 году в квартире своего старшего товарища Анатолия Утевского Володя познакомился с актёром Сабининым — тот привёл его в театральный кружок при Доме учителя (ул. Горького, 46), где преподавал актёр и режиссёр Владимир Николаевич Богомолов. Первое публичное выступление Владимира оказалось импровизацией — в 1954 году юноша читал вариации на басню Крылова на сцене соседней женской школы № 187. Зал смеялся и аплодировал, но экспромт закончился тройкой в четверти за поведение. На семнадцатилетие Нина Максимовна подарила Володе первую гитару. Игорь Кохановский научил его простым аккордам.

24 июня 1955 года Высоцкий окончил среднюю школу. На торжественном выпускном вечере он получил аттестат зрелости № 942136, в котором по пяти предметам стояли пятёрки, по девяти — четвёрки.

«Большой Каретный»

Большой Каретный — не только один из московских адресов Высоцкого; это словосочетание связано со значительной вехой в жизни Владимира Семёновича, во многом определившей его творческую судьбу. Возможно, атмосфера Большого Каретного оказала на будущего поэта такое же влияние, как на Пушкина — Царскосельский лицей. Изначально в доме № 15 на Большом Каретном у Высоцкого было два центра притяжения: это квартира № 11, где жила студентка Щукинского училища Инна Крижевская, и квартира № 15, принадлежавшая семье учёного-правоведа Бориса Утевского. Сын Утевского Толя — стиляга, представитель послевоенной «золотой молодёжи» — был на несколько лет старше Высоцкого. По воспоминаниям Игоря Кохановского, «молодой авангардист» Толя воспринимался ими как «легендарная личность». В число студенческих друзей Утевского входил Левон Кочарян, появившийся на Большом Каретном в первой половине 1950-х годов. Кочарян познакомился с Инной Крижевской, женился на ней и переехал в её трёхкомнатную квартиру № 11. Так в Москве возник неформальный клуб для общения, двери которого были открыты и днём, и ночью.

На Большой Каретный «к Кочаряну» приходили представители и репрессированной интеллигенции, и уголовной среды, много рассказывавшие о своём лагерном прошлом. Один из завсегдатаев компании на Большом Каретном — писатель и сценарист Артур Макаров — впоследствии вспоминал, что в круг их знакомых входили «урки с Даниловской слободы»: «Хотя Володя никогда в „блатных“ делах замазан не был, он знал довольно серьёзно и крепко людей из этого мира, хорошо знал». В «круг Кочаряна» входили в разное время Эдмонд Кеосаян, Юлиан Семёнов, Олег Стриженов, Илья Глазунов, Людмила Гурченко, Андрей Тарковский и многие другие. В числе тех, кто на Большом Каретном слушал ранние песни Высоцкого, был и Василий Шукшин. Там же Высоцкий познакомился с капитаном дальнего плавания Анатолием Гарагулей, который позже, в 1969-м, пригласил их с Мариной Влади в путешествие на теплоходе «Грузия». В начале 1960-х годов в компании появлялся и Михаил Таль, уже знавший — благодаря магнитофону — отдельные произведения Владимира Семёновича. Первые записи его песен сделали Левон (позже даже возникло понятие — «золотая плёнка Кочаряна») и Владимир Акимов. Свои первые роли в кино Высоцкий получал опять-таки благодаря ходатайствам Кочаряна, работавшего в различных фильмах вторым режиссёром.

Левону Кочаряну Высоцкий посвятил написанную в 1962 году песню «Большой Каретный», начинающуюся с припева: «Где твои семнадцать лет? / На Большом Каретном…». В тексте присутствуют отсылки к событиям и обстоятельствам, так или иначе связанным с историей компании, обитавшей в 11-й квартире. К примеру, только представители того сообщества могли расшифровать намёк, звучавший в строчке «Стало всё по новой там, верь не верь» и обыгрывавший фамилию художницы по костюмам Натальи Пановой, в которую был влюблён автор. Вопросительная фраза «Где твой чёрный пистолет?» могла, по версии литературоведа Владимира Новикова, служить своеобразным напоминанием о том, что после окончания юридического факультета Анатолий Утевский отправился работать в МУР и получил там оружие. В то же время Семён Владимирович Высоцкий писал, что речь в песне шла о его трофейном «вальтере», хранившемся до определённого момента в комнате Лихалатовой на Большом Каретном.

В конце 1960-х годов Кочарян тяжело заболел. Высоцкий ни разу не навестил друга юности в больнице и не пришёл на его похороны. По словам Эдмонда Кеосаяна, обитатели Большого Каретного собирались на поминки в день рождения и день смерти Левона: «Я — человек восточный и очень ценю такие жесты. Володя в эти дни не приходил на Большой Каретный, и я долго не мог ему этого простить». Позже Высоцкий, встретив Кеосаяна в коридоре «Мосфильма», признался, что «не смог видеть Лёву» в том состоянии, в каком он пребывал перед смертью. Сохранилась запись, сделанная в 1975 году, где Владимир Семёнович вновь объяснял своё нежелание идти в больницу и на панихиду: «Я не мог вынести, что он [Кочарян] — больной».

Мы жили в одной квартире в Большом Каретном переулке у Лёвы Кочаряна, жили прямо-таки коммуной. <…> Помню, я всё время привозил для них свои новые песни и им первым показывал; я для них писал и никого не стеснялся. За столом, с напитками или без — неважно. Мы говорили о будущем, ещё о чём-то, была масса проектов<…> Это было самое запоминающееся время моей жизни.

— Владимир Высоцкий — о компании на Большом Каретном

Студенческие годы. Первый брак

После окончания школы Владимир хотел связать свою дальнейшую судьбу с актёрской профессией, но его планы не получили поддержки в семье — Семён Владимирович и другие родственники настаивали на поступлении в технический вуз. Вместе с Кохановским Высоцкий подал документы в МИСИ — инженерно-строительный институт, конкурс на поступление в который в 1955 году составлял 17—18 человек на место. 23 августа 1955 года фамилия Владимира появилась в приказе ректора МИСИ № 403: «Зачислить в число студентов 1-го курса механического факультета т. Высоцкого B. C. без предоставления общежития». К учёбе на инженерной специальности он относился весьма прохладно и в конце первого семестра, 23 декабря, поняв, что не сможет учиться в техническом вузе, написал заявление об отчислении по собственному желанию. 25 января 1956 года, в день своего рождения, Высоцкий вместе с Кохановским сочинили длинную песню, которая заканчивалась четверостишием: «А коль во МХАТ не попадёт, / раздавим поллитровочку, / Васёк в солдатики пойдёт / носить ружьё-винтовочку». В январе 1956 года Владимир вернулся к посещению театрального кружка Богомолова, где в это время ставили спектакли «Трудовой хлеб» по пьесе Островского и «Из записок вспыльчивого человека» по произведению Чехова, и стал активно готовиться к поступлению в «театральное».

Для поступления, среди прочих документов, требовалась медицинская справка об отсутствии у абитуриента заболеваний голосовых связок. Врач-отоларинголог после осмотра пришёл к выводу, что голос может быть поставлен. Но в характеристике Высоцкого указывалось: «Слух — хороший, ритм — хороший, певческого голоса — нет». Несмотря на это, в июне, сдав экзамены и пройдя по конкурсу, Высоцкий поступил в Школу-студию МХАТ. На экзамене по специальности он читал монолог Олега Баяна из пьесы Владимира Маяковского «Клоп». Согласно воспоминаниям Бориса Поюровского, работавшего в этом учебном заведении на кафедре актёрского мастерства и занимавшегося организацией набора студентов, Владимир Высоцкий поступал «честно, безо всяких протекций», и сдал экзамены хорошо. Высоцкий учился вместе с Романом Вильданом, Георгием Епифанцевым, Валентином Никулиным и другими. Изначально группой руководил Борис Вершилов, но после его внезапной смерти студенты перешли под кураторство Александра Комиссарова и Павла Массальского. По мнению Игоря Кохановского, Массальский своим отношением к алкоголю плохо повлиял на молодого Высоцкого — на соседних курсах «насчёт выпить» было очень строго, а Павел Владимирович относился к этому весьма снисходительно.

Первый же студенческий капустник, затеянный Геннадием Яловичем, выявил поэтические способности Высоцкого: на мотив популярной в ту пору песни «Одесский порт» он написал стихотворение «Среди планет, среди комет…», в дальнейшем ставшее неофициальным гимном студентов-мхатовцев. Представление прошло очень удачно, и Высоцкий стал постоянным автором пародий, эпиграмм, посвящений для студенческих вечеров. Высокого мнения о его поэтических способностях придерживался и преподаватель русской литературы Александр Абрамович Белкин, сказавший однажды Поюровскому о студенте-третьекурснике Высоцком: «Вот он. Настоящий поэт. Вы просто не знаете этого». Любимым предметом Высоцкого была литература. Его интересовали античная словесность, древнегреческая мифология. Русскую литературу в школе-студии преподавал Андрей Донатович Синявский. Он знакомил студентов с творчеством Пушкина, Гоголя, Маяковского, Пастернака, открывал им взгляд на произведения с точки зрения поэтики. Не проводя границ между классической литературой и современной, он познакомил Владимира с творчеством Окуджавы — в школе-студии даже устроили концерт Булата Шалвовича. Этот концерт дал импульс к новым занятиям Высоцкого гитарой — в этот раз за уроками игры на ней он обратился к Роману Вильдану. В 1966 году, когда Синявского осудили на 7 лет по обвинению в антисоветской пропаганде и агитации, Высоцкий не смог не откликнуться поэтически на это событие. Он сочинил стихотворение, с сарказмом описывающее прошедший суд: «Вот и кончился процесс, / Не слыхать овацию — / Без оваций всё и без / Права на кассацию…».

Дебютную роль (боец, без слов) Высоцкому доверили в 1956 году на первом курсе в студенческом спектакле по пьесе Штейна «Гостиница „Астория“» (репетиции шли два года, премьера состоялась в 1958-м). На выступлении студентов курса перед жителями Ступинского района Московской области в 1959 году Высоцкий читал монолог деда Щукаря из «Поднятой целины». Аза Лихитченко вспоминала: «Володя начинал читать свой отрывок — и постепенно захватывал зал так, что зрители уже боялись пропустить хоть одно слово». Кроме того, в студенческие годы Высоцкий сыграл Боркина в спектакле «Иванов» по пьесе Антона Павловича Чехова (1959), Порфирия Петровича в учебном этюде по «Преступлению и наказанию» Фёдора Михайловича Достоевского (1959), снялся в кино в эпизодической роли студента Пети в фильме режиссёра Василия Ордынского «Сверстницы» (1959), создал образ ямщика в учебном спектакле по рассказу Чехова «Ведьма» (1960), а в постановке по пьесе «Свадьба» того же автора сыграл роль отставного коллежского регистратора Евдокима Жигалова (1960). В дипломном спектакле «На дне» Высоцкий исполнял роль Бубнова.

Во время репетиций «Гостиницы „Астории“» Высоцкий познакомился со студенткой третьего курса Изой Жуковой (она была старше Высоцкого на один год). Осенью 1957 года Владимир и Иза стали совместно жить на Первой Мещанской. Брак в ту пору они зарегистрировать не могли, поскольку развод от первого мужа Иза получила не сразу. В июне 1958 года Жукова окончила школу-студию и, получив диплом с отличием, уехала по распределению в Киев, где в сентябре начала работать в Театре имени Леси Украинки. Почти каждую субботу Высоцкий приезжал к Изе, а в понедельник возвращался в Москву. Официально Иза и Владимир зарегистрировали брак и сыграли свадьбу 25 апреля 1960 года. Свадьбу отмечали на Большом Каретном вместе с друзьями-однокурсниками.

20 июня 1960 года Высоцкий окончил Школу-студию МХАТ и получил диплом с квалификацией «актёр драмы и кино». Выпускника распределили в Московский драматический театр имени А. С. Пушкина. За время учёбы Владимир сдал тридцать один экзамен (оценки: «отлично» — 24, «хорошо» — 6, «удовлетворительно» — 1) и тридцать пять зачётов. За госэкзамены (мастерство актёра, диалектический и исторический материализм) он получил высшие баллы. Расставание со школой-студией отмечалось в кафе «Артистическое» вместе с однокурсниками — Валентином Буровым, Геннадием Портером, Еленой Ситко. В результате на первое место работы Высоцкого — в театр — пришёл протокол из милиции об устроенном им в кафе «небольшом дебоше».

Второй брак. Людмила Абрамова

В 1961 году, находясь в Ленинграде на съёмках художественного фильма «713-й просит посадку», Высоцкий познакомился со студенткой ВГИКа Людмилой Абрамовой (1939—2023). Согласно семейному преданию (уточнение Никиты Высоцкого), проведя вечер в ресторане гостиницы «Выборг», Владимир Семёнович из-за недостатка денег не сумел заплатить за ужин. Выйдя на крыльцо, он обратился к направлявшейся в гостиницу Людмиле с просьбой одолжить необходимую сумму. Та в ответ сняла с руки кольцо — фамильную драгоценность, доставшуюся в наследство от бабушки, и отдала незнакомцу с предложением оставить его в ресторане в качестве залога. На следующий день, найдя деньги, Высоцкий выкупил кольцо и вернул его Абрамовой. Тогда же выяснилось, что они снимаются в одной и той же картине: Владимир играет в ней американского морского пехотинца, Людмила — Эву Пристли.

Вернувшись в Москву, Высоцкий и Людмила поселились в доме Абрамовых на Беговой; позже они переехали в полученную Ниной Максимовной двухкомнатную квартиру на улице Телевидения, 11, корпус 4. В 1962 году на даче Абрамовых прошло семейное торжество, посвящённое началу их совместной жизни. В течение нескольких лет супруги жили в незарегистрированном браке, потому что Владимир Семёнович долго не мог оформить развод с первой женой Изой. Официальная регистрация брака Высоцкого и Абрамовой состоялась 25 июля 1965 года. К тому времени у них уже родились сыновья: в ноябре 1962 года на свет появился Аркадий, в августе 1964-го — Никита.

Став женой Высоцкого, Людмила отказалась от актёрской профессии. Как пояснял Никита Высоцкий, это был осознанный выбор: «Не получалось с двумя детьми и достаточно проблемным мужем ещё и заниматься своей карьерой. <…> Она нас с братом любила и чувствовала ответственность за судьбу, за здоровье, за самочувствие мужа своего, моего отца». Формально брак Высоцкого и Абрамовой продлился до 1970 года (в феврале состоялся развод); фактически супружеские отношения прекратились раньше.

После смерти Высоцкого Людмила Абрамова не стала медийной фигурой — она достаточно долго оставалась вне внимания прессы. В нью-йоркской газете «Новое русское слово» публицист Е. Гришина писала, что о второй жене поэта почти ничего не известно: «Ну да, вроде бы слышали что-то, вроде бы дети у них… Кажется, она тоже актриса, только ни на экранах, ни в журналах не мелькала». Поэтесса Вероника Долина посвятила Абрамовой песню «Была ещё одна вдова. О ней забыли», содержащую строки: «Была ещё одна вдова в толпе гудящей. / Любовь имеет все права быть настоящей. / Друзья, сватья и кумовья — не на черта ли? / А ей остались сыновья с его чертами».

Люсик! Это чудесно, что ты позвонила, что услышал твой голос. Всё вроде встало на свои места. <…> Вчера играли «Дневник женщины» по телевидению. Я принял душ, похудел, побрился, волосы цигейкой и, говорят, был неотразим. Жаль, лапик, ты не видела, очень я был… А вчера не спалось мне до 6-ти часов утра, и… написал я песню: Весна ещё в начале, / Ещё не загуляли, / Но уж душа рвалася из груди…

— отрывок из письма В. Высоцкого к Л. Абрамовой, 13 июля 1962 года, Свердловск — Москва Газетная кампания против Высоцкого

Газетной кампании по дискредитации песенного творчества Высоцкого предшествовал конфликт между представителями власти и Театром на Таганке. Весной 1968 года Управление культуры Моссовета запретило репетиции спектакля «Живой» (по повести Бориса Можаева). 25 апреля на заседании бюро Пролетарского райкома партии режиссёру театра Юрию Любимову был вынесен строгий выговор с предупреждением, а на следующий день состоялось общее собрание таганской труппы с участием курирующего театр инструктора райкома КПСС. На этом мероприятии выступил и Высоцкий — он, в частности, сказал: «Мы говорим „Таганка“ — подразумеваем Любимов. Мы говорим Любимов — подразумеваем „Таганка“».

Практически одновременно с гонениями на театр началась газетная кампания, в которой песенное творчество Высоцкого подвергалось весьма жёсткой критике. Старт дала «Правда», опубликовавшая 14 апреля 1968 года статью «Прекрасное — в каждый дом». Её автор рассказывал об услышанных в интеллигентной семье записях песен некоего актёра, «сипло причитающего дикие блатные песенки и смакующего воровской жаргон». Затем газета «Советская Россия» (номер от 31 мая) напечатала статью «Если друг оказался вдруг…» с упоминанием об аншлаге во дворце спорта: «Ажиотаж вызвал главным образом „репертуар“. Но это не те по-настоящему хорошие песни из „Вертикали“ и других фильмов, которые исполнял Высоцкий в Куйбышеве, а те, из его же „репертуара“, что крутят по вечерам в подворотнях». 9 июня в той же «Советской России» появился большой материал «О чём поёт Высоцкий». Авторы публикации отмечали, что в его произведениях «под видом искусства преподносится обывательщина, пошлость, безнравственность. Высоцкий поёт от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных». В статье «С чужого голоса» («Тюменская правда», 7 июля) Высоцкого назвали автором «грязных и пошлых песенок», «подделок-речитативов под два-три затасканных аккорда».

Резкая критика в адрес Высоцкого звучала в ту пору и со стороны профессиональных композиторов. Так, Василий Соловьёв-Седой писал в ноябре 1968 года на страницах «Советской России», что с музыкальной точки зрения произведения Владимира Семёновича «унылы и скучны». Претензии по отношению ко всем представителям авторской песни высказывал с трибуны композиторского съезда и Дмитрий Кабалевский, призывавший серьёзно разобраться с «окутанной туманом таинственности проблемой так называемых „бардов“ и „менестрелей“» («Советская музыка», 1969, № 3). «Песню о друге» из фильма «Вертикаль» Кабалевский назвал образцом «низкопробной продукции». В дневниковой записи Валерия Золотухина от 23 июня 1968 года зафиксированы также «рекомендации», которые первый секретарь Пролетарского райкома партии дал режиссёру фильма «Хозяин тайги» Владимиру Назарову перед заседанием худсовета киностудии. Постановщику, в частности, было сказано, что кандидат на роль Ивана Рябого Владимир Высоцкий — «это морально опустившийся человек, разложившийся до самого дна».

Двадцать четвёртого июня 1968 года Высоцкий отправил в отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС письмо, где отметил, что в последнее время его творчество стало объектом повышенного внимания прессы. По словам Владимира Семёновича, он не собирается спорить с авторами статьи «О чём поёт Высоцкий» об оценке его песен: «Это дело их вкуса, а также дело редакции». В то же время поэт указал на содержавшиеся в публикации фактические ошибки: к примеру, ему приписана «программная песня „Я старый сказочник“», а также песенные строчки «Зато мы делаем ракеты, / Перекрываем Енисей, / А также в области балета / Мы впереди планеты всей».

Авторами указывается, что у меня не нашлось слов, чтобы написать о героях войны, и я, будто бы, написал о штрафниках как о единственных защитниках Родины. Это — неправда. И прежде чем писать и печатать статью, авторы и редакция могли бы выяснить, что мною написано много песен о войне, о павших бойцах, о подводниках и лётчиках.

— отрывок из письма Высоцкого в отдел агитации и пропаганды ЦК КПСС, 24 июня 1968 года   Отношения с Татьяной Иваненко

Только вербы и льны, только дали,
Только светлые дни или луны.
Здесь прибежище твоё, Таня.
Так пропойте ей аллилуйю!
Так пропойтесь ей, злые песни,
Отзвучите ей, все кантаты!
Гимны добрые или вести,
Чаще в голову лезьте для Таты.

отрывок из песни,
посвящённой Татьяне Иваненко

В творческом наследии Высоцкого есть песня, содержащая строки: «Как всё <это>, как всё это было / И в кулисах, и у вокзала! / Ты, как будто бы банное мыло, / Устранялась и ускользала» (1970—1971). Она обращена к актрисе Театра на Таганке Татьяне Иваненко, роман с которой начался у Владимира Семёновича, вероятно, в 1966 году и продолжался в течение нескольких лет. Друг Высоцкого, переводчик Давид Карапетян, писал в книге «Владимир Высоцкий. Между словом и славой», что его знакомство с поэтом произошло благодаря Татьяне. По свидетельству Карапетяна, «была она хороша собой необычайно»; при этом Татьяну отличали уверенность и холодноватая целеустремлённость. Возможно, её «прямолинейная правильность» была связана с тем, что Иваненко выросла в семье военнослужащего. В театре и кинематографическом мире знали об отношениях Татьяны и Высоцкого — на определённом жизненном отрезке они практически не разлучались. Иваненко часто ездила с Владимиром Семёновичем в киноэкспедиции, в основном в Одессу и Ленинград; Высоцкий был знако́м с её родителями.

Как утверждал Карапетян, знакомство Высоцкого с Мариной Влади поначалу не беспокоило Татьяну, и она долго не видела во французской актрисе «серьёзной соперницы». Через несколько лет после расставания с поэтом, в 1977 году, Иваненко, встретив в Париже третью жену Высоцкого, призналась: «Знаете, я очень люблю вашего мужа». Влади ответила, что тоже очень любит своего мужа. 26 сентября 1972 года Татьяна родила дочь Анастасию; в её свидетельстве о рождении указана фамилия Иваненко. Театральные коллеги Высоцкого и Татьяны не сомневались, что Настя — дочь Владимира Семёновича; по словам Бориса Хмельницкого, девочка «действительно очень похожа на Володю». Друг Высоцкого — актёр Георгий Епифанцев — через несколько лет после смерти поэта сказал: «Таня Иваненко свято хранит память о Володе… Замкнута, никому ничего не рассказывает. Её позиция — мне ничего не надо!» Сценарист Артур Макаров, ставший после смерти Высоцкого доверенным лицом Влади и занимавшийся её наследственными делами, утверждал, что в первой половине 1990-х годов Марина встречалась с Татьяной и Настей: «Тем самым она [Влади] как бы признала отцовство Высоцкого». По данным Игоря Кохановского, Татьяне Иваненко посвящена написанная Высоцким в 1970 или 1971 году «Песня о двух красивых автомобилях».

Анкета Высоцкого

• Любимый скульптор, скульптура: Роден, «Мыслитель»
• Любимый художник, картина: Куинджи, «Лунный свет»
• Чего тебе недостаёт: Времени
• Твоё увлечение: Стихи, зажигалки
• Чего хочешь добиться в жизни: Чтобы помнили, чтобы везде пускали
• Ты счастлив? Иногда — да.
• Почему? Просто так

Ответы Высоцкого на вопросы анкеты

28 июня 1970 года машинист сцены Анатолий Меньщиков предложил артистам «Таганки» заполнить анкету, включавшую вопросы «исповедального характера». В тот вечер в театре давали два представления — «Антимиры» и «Павшие живые». Высоцкий, занятый в обеих постановках, пообещал ответить в перерыве между выходами на сцену. Однако опросные листы были заполнены только ближе к полуночи, и, сдавая их Меньщикову, Владимир Семёнович признался, что эта кропотливая работа по энергозатратности оказалась схожей с участием в десяти спектаклях.

Любимым писателем Высоцкий назвал Михаила Булгакова, поэтом — Беллу Ахмадулину. Среди актёров и актрис он отдал предпочтение Михаилу Яншину и своей коллеге по таганской сцене Зинаиде Славиной. В кинематографе респондент выделил фильм «Огни большого города» и его режиссёра — Чарли Чаплина. Музыкальные пристрастия Высоцкого распределились так: Шопен, «12-й этюд», «Вставай, страна огромная». Идеалом мужчины для Владимира Семёновича в момент заполнения анкеты был Марлон Брандо; о женском идеале Высоцкий написал: «Секрет всё-таки». Другом он назвал Валерия Золотухина, отметив, что ему свойственны такие черты, как «терпимость, мудрость, ненавязчивость». Самым радостным событием в жизни для актёра стала бы премьера «Гамлета», а самым драматичным — потеря голоса. Любимым афоризмом Высоцкий назвал собственное выражение: «Разберёмся». Последний вопрос анкеты звучал остро: «Хочешь ли ты быть великим и почему?» Ответ: «Хочу и буду. Почему? Ну уж это, знаете!..».

Позже Меньщиков признался, что, прочитав ответы, испытал некоторое разочарование — оно было связано прежде всего с песней «Священная война». Высоцкий ответил коллеге по театру весьма жёстко: «Щенок. Когда у тебя мурашки по коже побегут от этой песни, ты поймёшь, что я прав». По воспоминаниям Меньщикова, через восемь лет после анкетирования он показал Владимиру Семёновичу его ответы. Тот, перечитав их свежим взглядом, заметил: «Ну надо же, и добавить нечего. Неужели я так законсервировался?»

Марина Влади 

В конце 1950-х годов в число зарубежных кумиров советской интеллигенции входили Эрнест Хемингуэй и Ив Монтан. После выхода в советский прокат фильма «Колдунья» (фр. La Sorcière) к ним добавилась Марина Влади — актриса, рассказывавшаяся о своём происхождении так: «Я русская с французским паспортом и имею здоровые славянские корни, доставшиеся мне от мамы — русской дворянки — и отца родом из украинских цыган». До встречи с Высоцким Влади дважды приезжала в Москву — в 1959 и 1965 годах. Её очередное посещение советской столицы состоялось в июле 1967 года в рамках V Московского международного кинофестиваля. По рекомендации принимающей стороны Марина посетила Театр на Таганке, где впервые увидела Высоцкого-актёра, — на сцене шла репетиция спектакля «Пугачёв», во время которой исполнитель роли Хлопуши яростно бился в цепях. Знакомство было продолжено вечером в ресторане ВТО, а затем — у московского собкора газеты «Юманите» Макса Леона. Впоследствии Влади рассказывала, что поначалу Высоцкий — невысокий, с неброской внешностью — не произвёл на неё особого впечатления; ей нравились мужчины «латинского типа». Однако когда Владимир Семёнович взял в руки гитару и запел, Марина «забыла обо всём на свете. Видела и слышала только его, чудесным образом моментально преобразившегося из простоватого парня в незаурядного творца».

В том же 1967 году Высоцкий написал «Дом хрустальный» («Если я богат, как царь морской…») — свою первую песню о любви, не имеющую явного иронического подтекста и обращённую к Марине. В дальнейшем поэт посвятил ей и другие произведения. К примеру, стихотворный текст, содержащий строки «Я больше не избавлюсь от покоя: / Ведь всё, что было на душе на год вперёд, / Не ведая, она взяла с собою — / Сначала в порт, а после — в самолёт», Влади впервые услышала по телефону, находясь у себя дома в Мезон-Лаффит. Высоцкий сочинил эту песню на переговорном пункте, ожидая соединения с Парижем. Одной из проблем, с которыми столкнулась Марина на этом жизненном этапе, оказалось получение и продление разрешительных документов. По словам актрисы, ей столь часто приходилось обращаться в ОВИР по вопросам оформления визы, что с годами отношения с руководством этой организации стали «почти сердечными». Одним из поступков, позволивших впоследствии решить целый ряд сложных вопросов, связанных — в том числе — с получением Высоцким загранпаспорта, стало вступление Влади в 1968 году во Французскую компартию: «Это кратковременное и символическое членство в партии придаст моим просьбам вес».

Регистрация брака Марины Влади и Владимира Высоцкого состоялась 1 декабря 1970 года в Грибоедовском загсе. Церемония была краткой, лишённой пафоса и без марша Мендельсона; жених и невеста, у каждого из которых за плечами имелся опыт прежней супружеской жизни и пятеро сыновей на двоих, пришли во дворец бракосочетаний в водолазках. В роли свидетелей выступили Макс Леон и Всеволод Абдулов. Кроме них, на мероприятии присутствовали режиссёр Виктор Туров, композитор Оскар Фельцман и скульптор Зураб Церетели, пригласивший Марину и Владимира Семёновича в свадебное путешествие в Тбилиси. Супруги приняли приглашение, и празднование в Грузии прошло в соответствии с законами кавказского гостеприимства.

По мнению Марины, их официальная регистрация облегчила Владимиру Семёновичу жизнь, особенно во взаимоотношениях с властью: «Не будь нашей женитьбы, Высоцкого просто извели бы. <…> А при мне его не решались трогать». Кроме того, ей казалось, что брак спасёт поэта от саморазрушения. Однако алкогольные срывы происходили у Высоцкого и после свадьбы. По воспоминаниям Влади, всякий раз, когда муж внезапно исчезал, ей приходилось «брать след», искать его по всей Москве. Если же она, находясь в Париже, не могла проконтролировать перемещения Владимира Семёновича, поиски затягивались; в такие дни он мог улететь на самолёте или отправиться в путь на морском судне. Один из срывов, произошедший ещё до свадьбы, в 1969 году, едва не закончился трагедией — у Высоцкого возникло сильное артериальное кровотечение, поэта отвезли в Институт Склифосовского, где его спасла бригада реаниматологов. Позже, рассказывая актрисе Алле Демидовой об этом событии, Высоцкий признался, что сразу после «возвращения к жизни» он увидел склонившееся над ним лицо Марины. Эта история получила поэтическое воплощение — в 1970 году Андрей Вознесенский написал стихотворение «Реквием оптимистический», в котором были строки: «Володька, / если горлом кровь, / Володька, / когда от умных докторов воротит, / а баба, русый журавель, /в отлёте, / кричит за тридевять земель: / „Володя!“».

По мнению литературоведа Владимира Новикова, мечта Высоцкого сыграть Гамлета не осуществилась бы без Влади: она выполняла рядом с ним ту же роль, что булгаковская Маргарита — рядом с Мастером, сумевшим написать свой роман благодаря её вере в силы и возможности возлюбленного. Давид Карапетян вспоминал, как однажды, послушав запись песни Владимира Семёновича «Белое безмолвие», он оценил высокое качество работы; поэт ответил, что они сделали это вместе с Мариной, — на каком-то этапе Высоцкий стал воспринимать Влади как соавтора, хотя прямого отношения к произведению она не имела. В творческой биографии Марины и Владимира был и один совместный кинопроект — речь идёт о фильме «Они вдвоём» или «Их двое» (венг. Ök ketten), снятом на венгерской киностудии «Мафильм» режиссёром Мартой Месарош в 1977 году. В картине есть небольшая сцена, когда героиня Влади — замужняя женщина Мария — идёт снежным вечером в кино с сослуживцем; неожиданно он целует свою спутницу. Роль товарища по работе исполнил Высоцкий. Сам эпизод получился романтичным, но в книге воспоминаний Марина рассказала о том, что тревожило её и в момент прибытия мужа на съёмки в Будапешт, и в паузах между дублями: «Холодная паника, которую я увидела у тебя в глазах, возникает у наркоманов, когда они вовремя не получают своей дозы наркотика». В последние годы жизни Высоцкого отношения между ним и Влади были сложными. Одно из его писем, написанное, предположительно, до 11 июня 1980 года, Марина нашла уже после смерти поэта:

Мариночка, любимая моя, я тону в неизвестности. У меня впечатление, что я смогу найти выход, несмотря на то, что я сейчас нахожусь в каком-то слабом и неустойчивом периоде. <…> Главное — я хочу, чтобы ты оставила мне надежду, чтобы ты не принимала это за разрыв, ты — единственная, благодаря кому я смогу снова встать на ноги. Ещё раз — я люблю тебя и не хочу, чтобы тебе было плохо. Потом все встанет на своё место, мы поговорим и будем жить счастливо.

— В. Высоцкий

Постепенно география выступлений стала увеличиваться. Концерты проходили в НИИ и домах культуры, Высоцкий пел в альпинистских лагерях, спускался в каске и с гитарой в шахты; когда младший сын Марины Влади попал в детскую больницу, Владимир Семёнович устроил сольное выступление для пациентов и персонала клиники. В 1976 году он ездил в иркутскую артель к Вадиму Туманову. Позже Туманов рассказывал, что в посёлке Холомхо, расположенном в Бодайбинской тайге, Высоцкий в течение четырёх часов пел для старателей, многие из которых специально ради этого концерта приехали с дальних приисков. В день его выступления оказались отложены рейсы местных авиалиний, поскольку бодайбинские пилоты тоже приехали в Холомхо.

Концерты

Первый сольный концерт Высоцкого состоялся в апреле 1965 года во время ленинградских гастролей Театра на Таганке, когда артиста пригласили выступить в кафе «Молекула», принадлежавшем Институту высокомолекулярных соединений. Он исполнял «Татуировку», «Тот, кто раньше с нею был», другие песни «блатного цикла». В книге почётных гостей Владимир Семёнович оставил запись: «Очень приятно, что в другом городе можно чувствовать себя, как дома». 4 января 1966 года состоялось выступление Высоцкого в Институте русского языка, расположенном на Волхонке. Аудитория была настроена по отношению к поэту весьма доброжелательно, он сопровождал песни авторскими комментариями и на прощание получил от лингвистов подарок — томик Анны Ахматовой «Бег времени».

Высоцкий, готовясь к встречам с аудиторией, стремился представить зрителям некое подобие «авторского „Избранного“» — в программу был обычно заложен внутренний сюжет, раскрывающий творческие приёмы поэта; по словам литературоведа Владимира Новикова, каждый концерт Владимира Семёновича представлял собой своеобразный «роман в песнях». Постепенно география выступлений стала увеличиваться. Концерты проходили в НИИ и домах культуры, Высоцкий пел в альпинистских лагерях, спускался в каске и с гитарой в шахты; когда младший сын Марины Влади попал в детскую больницу, Владимир Семёнович устроил сольное выступление для пациентов и персонала клиники. В 1976 году он ездил в иркутскую артель к Вадиму Туманову. Позже Туманов рассказывал, что в посёлке Холомхо, расположенном в Бодайбинской тайге, Высоцкий в течение четырёх часов пел для старателей, многие из которых специально ради этого концерта приехали с дальних приисков. В день его выступления оказались отложены рейсы местных авиалиний, поскольку бодайбинские пилоты тоже приехали в Холомхо.

Поначалу билетов и афиш, извещающих о выступлениях Высоцкого, не существовало — концерты проходили под неформальной вывеской «встреча с актёром театра и кино». Для получения официального разрешения необходимо было утвердить песенный репертуар в Москонцерте, но попытка заручиться поддержкой этой организации, сделанная в 1966 году, успехом не увенчалась. Позже часть выступлений стала проходить по путёвкам общества «Знание», где за один концерт Высоцкому платили 75 рублей. В марте 1973 года в газете «Советская культура» вышла статья, озаглавленная «Частным порядком». В ней упоминалось, что в феврале того же года Высоцкий дал в Новокузнецке шестнадцать концертов, проходивших в обход Росконцерта. Выступления, организатором которых была дирекция местного театра, автор публикации назвал «халтурой» и «незаконной предпринимательской деятельностью». «Новокузнецкое дело» завершилось решением суда — поэту надлежало вернуть государству 900 рублей. Летом Владимир Семёнович отправил письмо на имя Петра Демичева. В тексте указывалось, что в течение девяти лет Высоцкий как автор и исполнитель песен не может «пробиться к официальному узаконенному общению со слушателями».

Странно, что об этом забочусь один я. Это не простая проблема, но верно ли решать её, пытаясь заткнуть мне рот или придумывая для меня публичные унижения? Я хочу только одного — быть поэтом и артистом.

— отрывок из письма Высоцкого к Петру Демичеву. 1973  

После рассмотрения письма Высоцкому «как артисту разговорного жанра» была присвоена концертная филармоническая ставка — 11 рублей 50 копеек за одно выступление. Однако новокузнецкая история оказалось не единственной в ряду аналогичных «дел». В 1979 году возникло так называемое «минское дело», связанное с тем, что организаторы выступлений, работавшие по линии общества книголюбов, продавали билеты на концерты Высоцкого по завышенной цене. Как пояснял позже администратор Театра на Таганке Валерий Янклович, ездивший вместе с Высоцким на выступления в столицу Белоруссии, представитель принимающей стороны «к билетам по 50 копеек штампиком ставил двойку и получалось 2 рубля 50 копеек». Следователь, разбиравшийся в обстоятельствах дела, не обнаружил причастности Высоцкого и Янкловича к этим манипуляциям.

После выступлений Высоцкого, состоявшихся весной 1979 года в Удмуртии, было заведено «ижевское дело». По словам адвоката Генриха Падвы, к которому Высоцкий обратился за содействием, концертный администратор Василий Кондаков обвинялся в том, что во время проводившихся в Ижевске и Глазове концертов (в них участвовали Валентина Толкунова, Геннадий Хазанов, Владимир Высоцкий) он продавал бо́льшее количество билетов, чем указывал в отчётных документах. 2 июля 1980 года суд огласил приговор. Как подчеркнул Падва, «всё связанное с концертами Высоцкого суд отбросил, признав, что ничего криминального там нет».

Зарубежные путешествия

В 1965 году Высоцкий сочинил песню о проблемах, с которыми может столкнуться советский человек, решивший съездить за границу; она начиналась словами: «Перед выездом в загранку / Заполняешь кучу бланков…». В момент написания этого произведения автор ещё не имел практического опыта общения с ОВИРом; если не считать Германии, где он жил в детстве с отцом и мачехой, поэт до тридцатипятилетнего возраста не выезжал за рубеж. По воспоминаниям Марины Влади, для того, чтобы добиться получения загранпаспорта для мужа, ей пришлось обращаться за содействием к политику и журналисту Ролану Леруа, который, в свою очередь, попросил поддержки у руководителя ФКП Жоржа Марше. Вопрос решался на уровне глав коммунистических партий двух стран; в итоге паспорт с оформленной визой Высоцкому принёс на дом спецкурьер. Восемнадцатого апреля 1973 года Владимир Семёнович и Марина отправились в европейское путешествие на автомобиле «Рено». Впечатления, полученные поэтом от его первой зарубежной поездки, позже легли в стихотворный цикл «дорожных» стихов.

В дальнейшем Высоцкий постоянно посещал Францию и другие страны, однако до определённого момента ему приходилось существовать в режиме ограничений, предписываемых одним из положений постановления Совета министров СССР от 22.09.1970. Согласно этому документу, советским гражданам разрешался «въезд в развивающиеся и капиталистические страны» не чаще одного раза в год.

В марте 1977 года поэт обратился в МВД СССР с заявлением: «Прошу разрешить мне многократно выезжать к моей жене, ибо иногда требуется моё срочное присутствие у неё и помощь, а я всякий раз должен оформляться, и это вызывает невроз и в театре, и в кино, и во всех моих других начинаниях». Власти дали согласие на получение многократной визы; при этом заполнять анкеты для ОВИРа и оплачивать госпошлину в размере 300 рублей Высоцкому «в порядке исключения» разрешили только раз в год — в остальных случаях достаточно было написать заявление «произвольной формы».

Одним из центров притяжения в Париже для Высоцкого стала мастерская художника и скульптора Михаила Шемякина, с которым поэт познакомился во время второй поездки во Францию в 1974 году. По словам Марины Влади, Высоцкий и Шемякин часами обсуждали там множество вопросов. Актриса считала, что по душевному складу они отличались друг от друга: «Единственная ваша точка соприкосновения, за исключением таланта, — это любовь к диким попойкам». Высоцкий посвятил Шемякину несколько песен и стихотворений. Одно из них — «Открытые двери больниц, жандармерий…» — было написано, как отмечал автор, в связи с «одним странным таким загулом, который произошёл не так давно». Речь шла об истории, когда друзья появились сначала в кабаре Жана Татляна «Две гитары», а продолжили вечер в русском ресторане «Распутин». Когда Высоцкий начал исполнять там песню «Большой Каретный», Шемякин вынул из кармана пистолет и стал стрелять в потолок. Затем, не дожидаясь приезда жандармов, поэт и художник отправились в ресторан «Царевич»; как вспоминал позже Шемякин, «всё было страшно, всё было интересно». Эти события происходили во время гастролей Театра на Таганке во Франции в 1977 году. «Гамлет» с Высоцким в главной роли получил в те дни премию французских кинокритиков как лучший иностранный спектакль года.

В 1970 году Высоцкий, отвечая на вопросы распространявшейся в театре анкеты, в графе «страна, к которой ты относишься с симпатией», помимо России и Франции назвал Польшу. В этой стране Высоцкий и Влади сделали первую остановку во время автомобильного путешествия в 1973 году.

Был организован дружеский вечер с участием Даниэля Ольбрыхского, Кшиштофа Занусси, Анджея Вайды, Ежи Гофмана.

Позже, вспоминая о встречах с Высоцким, Ольбрыхский рассказывал: «Он сидел на берегу Вислы и смотрел на реконструированное Старое Място, Варшава же очень сильно пострадала во время войны. И потом у меня дома он сочинил песню про советский танк в сорок четвёртом». Весьма тёплые отношения складывались у Высоцкого со зрителями из Болгарии. В 1975 году Болгария стала первой страной, в которую Театру на Таганке, имевшему репутацию «невыездного», разрешили выехать с гастролями. Изначально присутствие таганской труппы в Софии ограничивалось двенадцатью днями; позже удалось продлить гастроли ещё на шесть дней.

В 1975 и 1976 годах Высоцкий и Влади совершили два путешествия на круизном теплоходе «Белоруссия». Из Лас-Пальмаса Высоцкий отправил своему товарищу Ивану Бортнику открытку с текстом: «Скучаю, Ваня, я, / Кругом Испания. / Они пьют горькую, / Лакают джин. / Без разумения / И опасения. / Они же, Ванечка, / Все без пружин». Как пояснял высоцковед Марк Цыбульский, под «пружиной» поэт подразумевал эспераль. Ивану Бортнику было адресовано и письмо Высоцкого, отосланное из Мексики, где Владимир Семёнович находился летом 1977 года вместе с Мариной Влади, снимавшейся там в картине «Тайны Бермудского треугольника»:

На самом кончике Юкатана, вроде как типун на языке, есть райское место Канкун, но я не там. Мне ещё четыре часа на пароходике до острова Косумель — его, Ваня, на карте не ищи, — нет его на карте, потому что он махонький, всего, как от тебя до Внуково. Вот сюда и занесла меня недавно воспетая «Нелёгкая».

Высоцкий неоднократно бывал в Северной Америке. Марина Влади, рассказывая об американских встречах, вспоминала о Михаиле Барышникове, предоставившем супругам для проживания свою квартиру в Нью-Йорке; о Милоше Формане, предложившем им присутствовать на репетиции фильма «Волосы»; об Иосифе Бродском, встреча с которым произошла в небольшом кафе, расположенном в богемном квартале Нижнего Манхэттена — Гринвич-Виллидж. После прогулки Бродский пригласил гостей в свою небольшую квартиру и приготовил ужин в восточном стиле. «Перед тем как нам уходить, он пишет тебе посвящение на своей последней книге стихов». В 1979 году состоялись выступления Высоцкого в США и Канаде. В свой день рождения — 25 января 1979 года — он выступал в двух городах: Чикаго и Лос-Анджелесе. Той же зимой поэта ждали в Торонто, однако там концерты Высоцкого состоялись только в апреле.

Через год, весной 1980-го, тема новой поездки в Америку стала одной из ключевых в беседах Высоцкого с друзьями. Он планировал не только дать в США ряд концертов, но и, по свидетельству Михаила Шемякина, попробовать свои силы в американском кинематографе. Однако, говоря о поездке, Высоцкий имел в виду не только творческие проекты. В разговоре с Валерием Янкловичем поэт, чувствовавший себя уже очень плохо, не скрывал, что рассчитывает на помощь американских врачей: «Вот они меня вылечат». Эти планы остались неосуществлёнными.

Оксана Афанасьева

В течение последних двух лет жизни Высоцкого в его «ближний круг» входила студентка Московского текстильного института Оксана Афанасьева. Их знакомство состоялось в конце 1977 года в Театре на Таганке, куда она пришла по приглашению Вениамина Смехова. По свидетельству Оксаны, это был весьма гармоничный период в жизни Владимира Семёновича, и поначалу она не замечала никаких признаков болезни. Не все люди из числа родных и друзей поэта приняли его новую знакомую; к примеру, родители Высоцкого — Нина Максимовна и Семён Владимирович — до самого конца относились к Афанасьевой с некоторой насторожённостью. В то же время администратор Театра на Таганке Валерий Янклович утверждал, что Оксана «давала ему [Высоцкому] энергию, согревала изнутри». По свидетельству американского слависта Барбары Немчик, часто бывавшей в квартире поэта на Малой Грузинской весной 1980 года, в его доме появлялось много людей, но «тепло шло только от одной Оксаны». Сценарист Эдуард Володарский вспоминал об одном из признаний Высоцкого: «Если со мной что-то случится и я сдохну — мне больше всего Ксюху жалко, я же ей и отец, и любовник, и попечитель». Исследователь Виктор Бакин сравнивал взаимоотношения поэта и Афанасьевой с историей персонажей фильма «Короткие встречи», в котором Высоцкий снимался десятью годами ранее; по мнению Бакина, Оксана напоминала юную героиню этой картины Надю.

В июле 1979 года Высоцкий отправился на гастроли по Средней Азии. Вместе с ним в длительный тур выехали Валерий Янклович, Всеволод Абулов и врач-реаниматолог Анатолий Федотов, оформленный как артист «Узбекконцерта». Спустя некоторое время Оксане в Москву позвонил Янклович и, сообщив, что Владимир неважно себя чувствует, попросил привезти промедол. Афанасьева вылетела в Ташкент, оттуда добралась до Зеравшана и вместе с Высоцким и его друзьями доехала до следующего города, входившего в гастрольный маршрут, — до Бухары. Там после прогулки по местному базару самочувствие Владимира Семёновича резко ухудшилось, он потерял сознание. Как утверждал впоследствии Федотов, «это была самая настоящая клиническая смерть». По словам Оксаны, реанимационные мероприятия проводили она и Федотов: «Он качал ему сердце, я дышала».

Своё сорокадвухлетие — последний день рождения — Высоцкий встречал 25 января 1980 года в узком кругу: рядом с ним находились Валерий Янклович, двоюродный брат Всеволода Абдулова — Владимир Шехтман и Оксана Афанасьева, которая преподнесла имениннику собственноручно изготовленный подарок — утеплённую куклу для заварочного чайника. Этот кухонный атрибут Владимир Семёнович позже передал Володарскому («Возьми, а то Марина приедет, начнёт расспрашивать»); Влади, возможно, потом увезла чайный аксессуар во Францию. В последние недели жизни поэта Оксана, за редким исключением, практически всегда находилась рядом с Высоцким. По её словам, «они [друзья] пришли, отметились — и ушли, — а я оставалась. Ведь никто не хотел ни сидеть с ним, ни возиться». Афанасьева — вместе с врачом Анатолием Федотовым — была в квартире Высоцкого и в момент его смерти. Ей же довелось сообщить новость о смерти сына матери поэта — Нине Максимовне, приехавшей утром 25 июля 1980 года на Малую Грузинскую: «Она вышла из такси, я подошла к ней. „Что, Володя?!“ — „Да, Нина Максимовна“. И она стала оседать, падать».

Через два года после смерти Высоцкого Оксана познакомилась с актёром Театра на Таганке Леонидом Ярмольником и стала его женой. В ноябре 1983 года она родила дочь Александру.

Знаете, я никуда не хожу и никуда не рвусь. <…> Я просто каждый день его помню… Не бывает дня, чтобы я не думала о нём. <…> Но я думаю, что всё это должно быть внутри — в сознании, в памяти, в поступках.

Последняя съёмка с участием поющего Высоцкого состоялась 16 апреля в Ленинграде, куда поэт приехал по приглашению режиссёра фильма «Я помню чудное мгновенье» Владислава Виноградова.

Встречи с Мариной Влади. Последние строки

По признанию Марины Влади, в последний год у неё с Высоцким «были несколько натянутые отношения». Весной 1980-го она снималась в Италии. В марте Высоцкий отправился к ней в Венецию. Об этой встрече Влади вспоминала так: «Этой ночью было сказано всё, и наконец между нами нет больше тайны». Речь шла о первом уколе морфия, сделанном поэту по рекомендации некоего приятеля для избавления от тяжёлых последствий, которые возникали из-за алкогольных срывов; постепенно дозы стали увеличиваться. Марина писала: «Теперь я знаю всё. Ты осмелился произнести „запретные“ слова». Существуют разные версии, связанные с «первым уколом». Он, по мнению врача Института Склифосовского Леонида Сульповара, мог быть сделан Высоцкому при «выходе из пике»: «Где и когда — я не знаю». Валерий Янклович утверждал, что в конце 1975 года наркотики уже присутствовали в жизни Владимира Семёновича. Эту информацию подтверждал врач-реаниматолог Анатолий Федотов, познакомившийся с поэтом в декабре 1975-го: «он уже хорошо знал, что и как. <…> Можно снять чувство похмелья. Привыкание развивается очень быстро». По данным Оксаны Афанасьевой, ссылавшейся на признание самого Высоцкого, первый укол ему сделала в 1977 году в Горьком некая женщина — медицинский работник, уверявшая, будто именно так она справлялась с запоями мужа. Как предполагал исследователь биографии Высоцкого Валерий Перевозчиков, в конце 1975 или начале 1976 года постоянной потребности в наркотиках ещё не было, и поэт до определённого момента не чувствовал зависимости.

Употребление наркотиков Перевозчиков связывал с творческими перегрузками Высоцкого, привыкшего и на сцене, и на концертных площадках работать с полной самоотдачей: «Некоторое время наркотики могут компенсировать эти затраты». По версии врача-реаниматолога Станислава Щербакова, у Высоцкого «была не банальная наркомания — это была форма социальной защиты, — своеобразный химический костыль». Оксана Афанасьева считала, что в конце 1970-х годов Высоцкий в силу ряда обстоятельств, обусловленных в том числе высоким общественным авторитетом, стремился отказаться от алкоголя: «А наркотики вначале позволяли внешне нормально жить и работать».

Весной 1980 года Высоцкий уже осознавал всю сложность ситуации и нуждался в поддержке Марины для борьбы с болезнью. Следующая их встреча состоялась менее чем через два месяца. Владимир Семёнович прибыл во Францию и 11 мая по настоянию жены лёг в специализированную клинику Шарантон, расположенную неподалёку от Парижа. 22 мая он, не пройдя полного курса лечения, прилетел в Москву, провёл в советской столице один день и отправился в Польшу, где проходили гастроли Театра на Таганке; там ждали Высоцкого-Гамлета.

Тридцатого мая поэт вновь прилетел в Париж. Вместе с Влади они уехали на юг Франции. Вспоминая про последние дни, проведённые рядом с Высоцким, Марина писала: «Тишина, холод, спрятанные в саду бутылки, успокоительные пилюли, которые никого не успокаивают, и вокруг — огромное пространство». Во Франции Высоцкий находился до 11 июня. Перед отъездом он прочитал Марине обращённое к ней стихотворение, начинавшееся строками: «И снизу лёд и сверху — маюсь между, — / Пробить ли верх иль пробуравить низ? / Конечно — всплыть и не терять надежду, / А там — за дело в ожиданье виз». Текст был написан на почтовой карточке отеля «Виазур»; в одном из интервью Марина рассказывала, что эту рекламную открытку Владимир увидел на столе за сутки до вылета и в её присутствии сочинил стихотворение. Карточку он увёз с собой, пообещав прислать отредактированное стихотворение из Москвы. В день смерти Высоцкого Игорь Шевцов перепечатал текст, который быстро распространился по стране.

Существует ряд версий, связанных с последними строчками Высоцкого. По одной из них, последним поэтическим текстом могла быть песня «Грусть моя, тоска моя» («Шёл я, брёл я, наступал то с пятки, то с носка…»), исполненная Высоцким 14 июля 1980 года на концерте в МНИИЭМ. По словам высоцковеда Андрея Крылова, «эту песню Высоцкий не „пробовал“ на друзьях, не пел дома, — исполнил сразу на концерте. Значит, написана буквально перед этим». Валерий Янклович также называл «Грусть…» последним поэтическим произведением Владимира Семёновича, подчёркивая, что говорит это «с полной убеждённостью». По свидетельству Аркадия Высоцкого, 20 июля Владимир Семёнович спел для него две песни, в том числе одну неоконченную. Текст был записан в тетради, которую впоследствии не нашли. Точно так же не найден автограф песни «Грусть моя, тоска моя».

Вторая версия опирается на воспоминания Игоря Шевцова, рассказывавшего о разговорах с Высоцким, — их встреча состоялась на Малой Грузинской 18 июля. В тот день поэт упомянул о том, что «сделал две песни для картины, которую снимает Гена Полока», — речь шла о фильме «Наше призвание». На следующий день, 19 июля, Владимир Семёнович позвонил Полоке и пропел первую песню для его картины — «свою последнюю песню, как стало ясно потом». Затем Высоцкий объяснил режиссёру, каким должно быть музыкальное сопровождение, и пообещал через два дня привезти текст. Речь шла о «Гимне школе» (или «Гимне бузовиков»), начинавшемся строчками: «Из класса в класс мы вверх пойдём, как по ступеням…». 25 июля Полока, узнав о смерти Владимира, отменил съёмку и вернулся в Москву. На следующий день он пришёл на Малую Грузинскую, и Марина Влади по его просьбе долго искала среди рукописей эту песню. «Нашла, и мой помощник торопливо переписал её». По замечанию Валерия Перевозчикова, «вполне возможно, что эти строки — самые последние, написанные рукой В. В.».

Последние дни 

Летом 1980 года Высоцкий предпринял как минимум две попытки избавиться от наркозависимости вдали от больших городов. У поэта была договорённость с Вадимом Тумановым о том, что он прилетит в золотодобывающую артель «Печора» и, поселившись в уединённом домике, постарается под наблюдением врачей преодолеть болезнь. Старатели готовились к прибытию Владимира Семёновича — они на вертолёте забросили в таёжную местность дом, сделали продуктовые запасы. Первый раз Высоцкий пытался улететь в артель 4 июля, второй раз — через три дня. Намерения казались серьёзными, 7 июля поэт даже оставил в своей квартире на Малой Грузинской записку, адресованную Валерию Янкловичу: «Если бы тебя не было на земле — нечего бы и мне на ней горло драть. Вдруг улечу сегодня. <…> Будь счастлив. Высоцкий». Вадим Туманов, знавший номер его авиарейса, отправился в аэропорт. Однако вечером Владимир Семёнович сообщил, что опоздал на самолёт.

Двадцать третьего июля в доме Высоцкого состоялся своеобразный медицинский консилиум с участием врача-реаниматолога Анатолия Федотова, почти постоянно находившегося рядом с поэтом в последние месяцы, и докторов Института Склифосовского Леонида Сульповара и Станислава Щербакова, хорошо знавших о проблемах с его здоровьем (Сульповар ещё в апреле проводил Высоцкому гемосорбцию). После длительных обсуждений было решено, что с 25 июля Владимир Семёнович продолжит лечение в больнице. Утром 24 июля на Малую Грузинскую приехала Нина Максимовна Высоцкая и провела рядом с сыном почти весь день. Оксана Афанасьева утром купила на рынке свежие ягоды и накормила Высоцкого клубникой со сливками. В тот день поэта навещал Вадим Туманов. Приезжали специалисты из ЦУПа, рассчитывавшие увезти Владимира Семёновича на сеанс космической связи; к ним на улицу вышел Всеволод Абдулов, объяснивший, что «Володя плохо себя чувствует, он сегодня не сможет».

На момент смерти в квартире находились Оксана Афанасьева и Анатолий Федотов. Сердце Высоцкого остановилось, по словам Федотова, 25 июля между тремя часами ночи и половиной пятого утра. Причиной смерти Федотов назвал инфаркт миокарда во сне; Сульповар и Щербаков считали, что поэт скончался от асфиксии, вызванной «чрезмерным применением седативных средств». По воле Семёна Владимировича Высоцкого вскрытие не проводилось. Во врачебном свидетельстве причиной смерти была указана острая сердечно-сосудистая недостаточность.

В четыре часа утра 25 июля я просыпаюсь в поту, зажигаю свет, сажусь на кровати. На подушке — красный след, я раздавила огромного комара. Я не отрываясь смотрю на подушку — меня словно заколдовало это яркое пятно. Проходит довольно много времени, и когда звонит телефон, я знаю, что услышу не твой голос. «Володя умер». Вот и всё, два коротких слова, сказанных незнакомым голосом. Тебя придавил лёд, тебе не удалось разбить его.

— Марина Влади

Посмертную маску снял скульптор Юрий Васильев.

Как писала Марина Влади:

Уже ночь. Я включаю нашу настольную лампу. Золотис­тый свет смягчает твое лицо. Я впускаю скульптора, который поможет мне снять посмертную маску. Это очень верующий пожилой человек. Его размеренные движения меня успокаи­вают. Пока он разводит гипс, я мажу твое лицо вазелином, и мне кажется, что оно разглаживается у меня под пальцами. Последняя ласка — как последнее успокоение. Потом мы молча работаем. Я несколько лет занималась скульптурой, я знаю, как делаются слепки, я вспоминаю почти забытые движения, эта работа вновь окунает меня в простоту жизни. Старый скульптор шепчет последнюю молитву. Все кончено.

— Марина Влади

Похороны

Один из вопросов, вставших перед родными и близкими Высоцкого утром 25 июля 1980 года, был связан с местом погребения поэта. Всеволод Абдулов обратился за помощью к Иосифу Кобзону, и тот сумел добиться в Моссовете разрешения о захоронении Владимира Семёновича на Ваганьковском кладбище. При содействии Кобзона удалось организовать также публикацию коротких сообщений в «Вечерней Москве» и «Советской культуре» (эти две газеты оказались единственными советскими изданиями, упомянувшими о смерти Высоцкого).

Гроб № 6 — так называемую «шестёрку», до этого изготавливавшуюся по спецзаказу только для представителей высших властных структур, — сделали на элитной фабрике; довольно много времени ушло на поиски качественной белой материи для обивки.

С 25 по 28 июля возле «Таганки» круглосуточно стояли люди. Они приносили к театру цветы, зажигали поминальные свечи, переписывали от руки «И снизу лёд и сверху…». Валерий Янклович вместе с фотографом Валерием Нисановым, проживавшим в одном доме с Высоцким, напечатали на фотопредприятии 10 000 портретов Высоцкого с его автографом. Эти снимки бесплатно раздавали тем, кто пришёл проститься с поэтом. Перед спектаклем «Десять дней, которые потрясли мир», состоявшимся 26 июля, на сцену вышел Юрий Любимов и сказал: «У нас большое горе… Умер Высоцкий…». «Гамлет», запланированный на 27 июля, был отменён. По словам Любимова и директора театра Николая Дупака, никто из зрителей не вернул купленные билеты. По данным исследователя Валерия Перевозчикова, несколько зрителей после окончания всех ритуальных мероприятий всё-таки возвратили билеты в кассу; впоследствии их забрали на память артисты «Таганки».

Рано утром 28 июля гроб с телом Высоцкого перевезли с Малой Грузинской в театр и установили на затянутой чёрным бархатом сцене. Музыка — «Всенощное бдение» Сергея Рахманинова, «Реквием» Моцарта — чередовалась с записями фрагментов из «Гамлета» с голосом Высоцкого. В 10 часов началось прощание. Как вспоминал Артур Макаров, очередь, двигавшаяся ко входу на «Таганку», растянулась на девять километров. Согласно сводкам ГУВД Москвы на Таганской площади и прилегающих к ней территориях собралось в тот день 108 тысяч человек.

По левой пустынной стороне улицы, сплочённо и обособленно одновременно, своими кланами, они шли стремительно, как на марше, а впереди шагали их капитаны. Это шли проститься с артистом русские театры. Шли МХАТ и «Современник», Театр на Малой Бронной и Ермоловой, Малый, Вахтангова…

Гражданскую панихиду открыл Юрий Любимов, которому пришлось произносить прощальную речь дважды, — после первых вступительных слов у него дрогнул голос. Режиссёр, рассказывая о популярности Высоцкого, вспомнил, как тот шёл «по улицам КамАЗа», слушая свои песни, звучавшие из всех распахнутых окон. Артист Михаил Ульянов заявил, что выражение «незаменимых людей нет» не относится к Высоцкому: «А кем мы заменим его? Где возьмём другой, равный ему талант? Где возьмём другой, такой же, голос?» На панихиде также выступали Валерий Золотухин, Григорий Чухрай, Никита Михалков.

После похорон на Ваганьковском кладбище состоялись поминки. Друзья и родные поэта собрались на Малой Грузинской, в квартире Высоцкого. После вечернего спектакля «Мастер и Маргарита» поминки прошли и в театре — за стол сели артисты, участвовавшие в постановке. Как вспоминал Юрий Карякин, звучали «Володины песни и гамлетовский монолог о смерти. Был Володин стакан, полный до краёв водки». В те дни в театр шли телеграммы со всей страны. «Новосибирск. Скорбим. Больше такого не будет. Все, любившие его в Академгородке», «Ленинград. Горюю вместе со всеми, кто знал, любил, ценил дорогого Володю. Иосиф Хейфиц», «Комарово, Ленинградской. Никогда не забудем Володю. Глаза, улыбку, голос, песни, игру… Раиса Орлова, Лев Копелев».********

Владимир Высоцкий

советский поэт, композитор и исполнитель, актёр, символ эпохи 1970-х
25 января 1938 —25 июля 1980

http://youtu.be/sZ97BTBGCMI

Владимир Семёнович Высоцкий родился 25 января 1938 года в Москве.

Во время войны отец Володи ушел к другой женщине, а мать вторично вышла замуж. Отношения с отчимом не сложились, поэтому мальчик попросился жить к отцу. Почти три года (с января 1947 - по октябрь 1949) они прожили в Германии, а затем снова в Москве.

В 1955 году он поступил в Московский инженерно-строительный институт, но вскоре ушел оттуда и поступил в Школу-студию МХАТ. 

http://youtu.be/-o26XOUBb-E

В 1959 году Высоцкий сыграл первую эпизодическую роль в фильме В.Ордынского «Сверстницы». В том же году он впервые спел свои песни на сцене в Студклубе МГУ. 

В дальнейшем он сыграл еще около 30 ролей в кино, в том числе главных. Это фильмы «Стряпуха», «Вертикаль», «Дон Жуан», «Интервенция», «Опасные гастроли», «Единственная», «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил»...

И, конечно же, знаменитую роль Жеглова в сериале «Место встречи изменить нельзя». 

Его театром стал театр на Таганке. Именно здесь он сыграл свои ведущие театральные роли, в творческом союзе с Любимовым создав необычайную популярность театру. Зрителям запомнились его роли в спектаклях «Гамлет», «Пугачев», «Герой нашего времени», «Вишневый сад», «Преступление и наказание» и других.

Песенное творчество стало наряду с актёрством главным делом жизни Высоцкого. Он написал и исполнил более 700 песен, которые были очень популярны - ради них многие специально покупали магнитофоны. Его концерты собирали толпы людей. Его невероятная энергетика, искренность, разнообразие тем не оставляли равнодушным никого. Его считали за своего представители самых разных кругов, герои которых были представлены в песнях. Тематика песен была обширна и отражала саму жизнь: военные, блатные, юмористические, сказочные... Многие его песни нарушали цензурные запреты.

Высоцкий был трижды женат, его третьей женой была Марина Влади, ставшая для него музой и жизненной поддержкой последние 12 лет жизни.  Он был слишком ярким талантом, ему было тесно в атмосфере застойного социализма, а примириться с реальностью не получалось... Алкоголь и наркотики всерьез подорвали здоровье. 

25 июля 1980 года Владимир Семёнович Высоцкий ушел из жизни - остановилось сердце. В Москве в это время проходила олимпиада - крошечный некролог затерялся среди спортивных рекордов. И за это сообщение редактор «Вечерней Москвы» лишился своей должности. 

Несмотря на то, что официальной информации о его смерти почти не было, проводить в последний путь Владимира пришло колоссальное количество людей. В день его похорон из распахнутых окон звучали его песни. Похоронен он на Ваганьковском кладбище. Без Высоцкого театр опустел. Но сам он остался с нами — в своих стихах, песнях, фильмах. Многие из нас до сих пор слушают его. Его песни бессмертны, как и он сам.   

Последнее стихотворение В. Высоцкого, написанное 23 июля 1980 года, за 2 дня до смерти.

Последний приют
Спасибо друг что посетил
Последний мой приют
Постой один среди могил

Почувствуй бег минут
Ты помнишь, как я петь любил
Как распирало грудь
Теперь ни голоса, ни сил

Чтоб губы разомкнуть
И воскресают, словно сон,
Былые времена
И в хриплый мой магнитофон

Влюбляется страна
Я пел, и грезил, и творил -
Я многое успел
Какую женщину любил!

Каких друзей имел!
Прощай таганка и кино!
Прощай зеленый мир!
В могиле страшно и темно

Вода течет из дыр
Спасибо друг что посетил
Приют печальный мой,
Мы здесь все узники могил

А ты один живой
За все, чем дышишь и живешь
Зубами, брат, держись
Когда умрешь, тогда поймешь

Какая штука жизнь
Прощай! Себя я пережил
В кассете «Маяка»
И песни, что для вас сложил
Переживут века!